|
А что, он изменял? - Не знаю, Андре. - Ты что-нибудь слышала? - Нет, клянусь. Я просто пытаюсь понять. - Никогда еще у меня не было такого мрачного воскресенья. За обедом они не обменялись ни словом, обращаясь лишь ко мне или Ноэми. Я чувствовал, что они, каждый по-своему, наблюдают за мной. Они видели во мне судью, чей приговор пытались угадать. - Ты уверен? Тебе не кажется? - Сразу видно, что ты не живешь в нашем доме. Мать вышла из-за стола первой и поднялась к себе, посмотрев на нас так, словно хотела сказать: "Ну и ладно! Говорите все, что хотите". Она думает, что отец откровенничает со мной и собирается рассказать что-то еще, бросить на нее тень, как делает она сама. - А отец тебе ничего не говорил? - По-моему, у него было такое желание. Мы остались вдвоем, друг на друга не смотрели, уставились на яблочную кожуру в наших тарелках. Вопреки привычке обычно он курит только у себя на антресолях, он закурил длинную тонкую сигару; я, кажется, и сейчас еще чувствую этот запах. - Не суди маму слишком строго, Андре, что бы тебе ни сказали, что бы ты ни узнал. Он словно стыдился своих слов и сделал вид, что закашлялся от дыма, а потом вышел из комнаты. Я попытался работать, с грехом пополам настроился. В доме стояла тишина. Ноэми отправилась к дочери - та вышла замуж и живет в Муан-Сартру. Нас было трое. Я думал, что отец у себя в мастерской. - Тебе удалось позаниматься? - Я никак не мог войти в работу. Мне было страшно. Казалось, с минуты на минуту что-то произойдет. Свистел мистраль, нервы мои напряглись до предела. Андре украдкой посматривал на девушку, словно проверяя, можно ли ей доверять, не выглядит ли он наивным в ее глазах. Он уже знал, как важны слова, как они возникают из прошлого, искаженные, ядовитые, и задавался вопросом, почему Франсина так непохожа на других. - Около четырех мне захотелось есть, и я пошел на кухню. Проходя мимо комнаты родителей, я услышал какой-то рокот, похожий скорее на бесконечный монолог, а не на разговор Говорил отец, тихо, твердо, не давая прервать себя. - А потом? - Я выпил стакан молока, налил второй. Часов в пять, когда я уже давно вернулся к себе, я услышал, как за ворога выехала машина. С чердака мне было не видно, и я подумал, что они уехали вместе. Растерянная, она лихорадочно искала возможность подбодрить его. - Как ты думаешь, из-за чего изменились отношения? - Между отцом и матерью? - Да. - Наверно, из-за меня. После того, что мы увидели в прошлый четверг, я не мог оставаться самим собой. Они оба заподозрили, что мне все известно, и теперь каждый как бы пытается перетянуть меня на свою сторону. - Отец тоже? - Не так, как мать. Деликатнее. В воскресенье, разговаривая со мной, он словно сожалел, что ему приходится это делать. Раз в две недели, по воскресеньям, Ноэми не приходил к ужину, и мы сами накрываем на стол - картофельный салат и холодное мясо уже приготовлены в холодильнике. Когда в восемь с четвертью я спустился вниз, отец все уже сделал. - Поужинаем вдвоем, сын? - А где мама? - Она ушла, а куда - не сказала. |
