– Я шел и шел. А потом наконец пришел. Теперь нанялся в ученики к местному каменщику и надеюсь стать мастером.

Вольштагг отправил в рот еще один кусок – на сей раз с тарелки Тора, – и Фандрал усмехнулся, заметив это.

– Неужто твоя Гудрун так плохо тебя кормит, что приходится сметать все подряд?

Вольштагг резко повернулся к Фандралу.

– Не смей так отзываться о моей дорогой жене! Я сокрушал троллей, когда ты еще агукал в пеленках!

– Скорее уж заморил их своими хвастливыми историями.

– Не путай мои подвиги с хвастовством, мальчишка! Так велики моя сила и хитрость, что я бы смог добраться до Ниффльхейма, постучать Фенрира по лбу и не потерять даже кончика ногтя!

Фандрал фыркнул.

– Вряд ли бы ты меня опередил, мой тяжеловесный друг!

Увидев возможность положить конец разногласиям, Тор воскликнул:

– Заключите пари! Чем не отличное завершение пиршества: разрешить спор между воинами в опасном путешествии?

– Так и поступим! – воскликнул Фандрал. – Я покажу этому недоумку, как бахвальствовать попусту!

Вольштагг кивнул:

– Выйдем с первыми лучами солнца.

– Увы, я не смогу отправиться с вами: нужно держать путь в Идалир, – поморщился Тор.

– Как же так? – спросил Фандрал. – Нам нужен беспристрастный судья.

Тор глянул на темноволосого юношу.

– Может быть, Огун выручит?

– Да! – обрадовался Вольштагг. – Яс удовольствием послушаю, как он возвестит о моей победе!

Фандрал посмотрел на Вольштагга, затем улыбнулся Огуну.

– Он каждому из нас друг и не отдаст никому предпочтения. Я мало в чем соглашусь с Вольштаггом, но Огун – достойный судья.

Юноша кивнул:

– Я польщен.

– Тогда решено, – заключил Тор.

Фандрал усмехнулся.

– Жду тебя на причале Ормта с первыми лучами солнца, Увесистый. Если, конечно, не струсишь, как выветрится эль.

Вольштагг язвительно рассмеялся:

– Я то приду, дитя. Только бы вот не пришлось искать тебя поутру у мамки под юбкой.

На следующий день трое встретились у причала Ормта.

Фандрал предвкушал, как выставит Вольштагга старым дураком и прославится среди друзей.

Вольштагг с теплотой думал о еде, которую поутру собирала ему Гудрун, недовольно ворча, что ее недалекий муженек тащится на поиск приключений вместо того, чтобы заниматься делами.

Огун тоже размышлял о чем то своем.

Когда солнце поднялось в небе, они взошли на судно и отправились к Ниффльхейму. Вскоре все трое сошли на берег бесславных мертвецов.

Добровольно сюда отправлялись только самые отважные или самые неразумные. К которым отнести старого воина, молодого бойца и тихого юношу, представлялось не очень ясным.

На пути к Ниффльхейму Вольштагг рассказывал Огуну о Фенрире.

– Это огромный волк, сын сводного брата Тора, Локи, и великанши Ангербоды. Надо сказать, отпрыски у Локи странные. Как бы там ни было, Фенрир опасен, и ему нельзя свободно гулять по просторам. Один распорядился посадить его на цепь.

Фандрал перебил старого воина.

– Конечно, было не так просто. Обычные цепи не могли сдержать огромного хитрого волка. Да и поймать его – дело нелегкое. Моему наставнику, Тиру, пленение Фенрира стоило руки.

Теперь говорящего перебил Вольштагг:

– Конечно, все было еще сложнее.

Фандрал фыркнул.

Вольштагг продолжал:

– Фенрира не удержать ни одной цепью, выкованной в Асгарде. И Всеотец поступил так, как делал каждый раз, когда нуждался в чем то выдающемся. Он отправился в Нидавеллир к гномам. Те гномы создавали лучшее оружие – от молота Тора до Балдерова щита.