Но, подняв наконец Мьёльнир, сын Одина понял – чего то не хватает. Молот был оружием великой силы, и каждый раз, когда Тор держал его в своих руках, он чувствовал его, будто тот был живым.

Что он держал сейчас – было лишь мертвым грузом.

Ему показалось, что он потерял молот навсегда; его это сильно опечалило, и он едва не прозевал стремительный наскок тролля! В самый последний момент Тор ухитрился увернуться от могучего удара врага, повалившись вновь на мостовую. В ином исходе удар наверняка снес бы ему голову.

И снова тролль рассмеялся, вскинув лапы в горделивом триумфе.

– Так об этом боге грома столь многие говорят со страхом и ужасом? Ибо вот, долгие лета и зимы я слыхал речи Гейрродура и Грундора, Криллика и Улика, речи что испуганные шепоты, упреждающие нас не нарываться на Тора, ибо он – самый могучий из воинов. Он де победит нас точно так, как и всех троллей минувших веков! – Вскинув голову к небесам, лидер троллей продолжил вещать: – Я смеюсь над всеми жалкими дураками, что трепещут в ужасе перед мощью Тора. Я – Бауги! И сегодня я навсегда войду в историю, как Торовержец, ибо я одолел сына Одина!

Тут Тор ударил Бауги кулаком в челюсть так сильно, что тот взмыл вверх и приземлился на Путь Воина.

– Возблагодарим тебя, Бауги, за твою вдохновенную речь, – проговорил Тор на бегу к Пути, – ибо она позволила мне перевести дух и вновь вступить в бой.

Он схватил Бауги за пояс набедренной повязки и швырнул его обратно к подножию Иггдрасиля. Пусть не такое крепкое, как сам мировой ясень, каменное древо все же было достаточно крепким, чтобы устоять против тролля.

– Остерегайся хвастовства, Бауги, – продолжил Тор, поравнявшись с памятником, где тролль пытался встать на ноги, – ибо по поступкам судят и бога, и смертного, и великана, и гнома – и даже тролля.

Прежде повесив лишенный магии молот на пояс, Тор взял его снова, едва приземлившись на землю у подножия памятника, и опустил на голову Бауги.

Хотя казалось, что молот больше не обладает чарами Одина, он оставался достаточно сильным орудием. Памятуя о значении имени молота, Тор со всей своей бессмертной мощью использовал его по назначению, сокрушая голову самодовольного Бауги.

Бауги рухнул на траву у подножия памятника. Он все еще дышал, но был недвижим.

– Встань, славный Бауги. Сразись с богом грома и победи его, раз так хвалился!

Когда Бауги, бесчувственный и едва живой, отклонил приглашение, Тор обернулся посмотреть, как спорится дело у его друзей.

Сиф одолела своего врага, а Огун – одного из своих. Пока Огун замахивался палицей на того, кто по прежнему оставался на ногах, Сиф забрала себе одного из противников Фандрала. Тем временем Вольштагг продолжал травить пленникам своего внушительного тыла байки о былых удалых днях своей юности.

Сжимая оружие, Тор воскликнул:

– Подданные Бауги, узрите своего командира. Вот он лежит, побежденный защитником Асгарда. Сдайтесь сейчас, и ваши жизни пощадят, или сражайтесь и составьте компанию гнусному Бауги!

Тролли размышляли совсем недолго. Враг Огуна сдал оружие, и двое, что бились с Сиф и Фандралом, сделали то же самое, но мгновением позже. Что до публики Вольштагга, то один из них взмолился:

– Прошу, бог грома, либо убей уже нас обоих, либо отправь нас домой в Подземный Мир, но избавь от дальнейших мучений под гнетом этого тяжеловесного зануды!

Вольштагг хмыкнул и медленно встал на ноги.

– Похоже, тролли совсем не ценят мудрость победителей. Мне вспоминается, как однажды...

– Довольно, о громогласнейший! Тор обещал пощадить их в случае сдачи, – ответил ему Фандрал.