– Во имя чего? – занервничал Обманщик. – Я раскрыл себя именно для того, чтобы избежать встречи с нашим отцом.

– Ты сказал, что наблюдал за тем, как тролли шагают к Асгарду, но даже самому Хеймдаллу это не удалось до той самой поры, когда Бауги с приспешниками не оказался за нашими воротами. Объяснишься перед Одином, как это ты подглядел то, что сам не сумел страж на радужном мосту.

Помотав головой, Локи начал водить ладонями по воздуху, чтобы с помощью заклинания перенестись в безопасное место.

– Еще чего. Время Локи не может быть потрачено на подобные глупости.

Тор схватил его за руку прежде, чем тот завершил заклятье.

– Либо я тебя заставлю пойти во дворец, либо Один. Выбирай.

Локи сделал вид, что обдумывает решение, но, по правде говоря, выбора у него не было. Один бы и в самом деле поступил, как сказал Тор, и все равно призвал бы Локи к ответу. Лучше бы не навлекать на себя гнев приемного отца понапрасну.

– Так и быть, брат. Я составлю тебе компанию на пути в тронный зал Одина.

Оставив Бауги Балдеру и Сиф, братья отправились во дворец, расположенный в самом центре Асгарда. Они поднялись по сияющей золоченой лестнице, прошли через громадные двойные двери, на страже которых стояли двое воинов, которые, естественно, пропустили Тора и Локи внутрь и затем – в сам тронный зал.

Сыны Одина вошли в дверь в дальнем конце зала, который был настолько велик, что мог вместить сотни Асгардцев, но сегодня оказался пуст. Когда они шли, шаги Тора отзывались эхом по всему залу, а шаг Локи был легок и тих.

Один восседал на громадном золотом троне, руками сжимая подлокотники, а его вороны, Хугин и Мунин, порхали над его плечами. Всеотец, кажется, внимал посланию воронов, которые служили его глазами и ушами во всех Девяти Мирах.

Но стоило Тору и Локи подойти к престолу, Один отвернулся от пернатых и пристально посмотрел на сыновей. У подножия лестницы, ведущей вверх, Тор и Локи сняли шлемы и склонились перед правителем Асгарда. Тор сделал это быстро и с готовностью, а Локи – неторопливо и нехотя.

– С возвращением, сыновья. Я полагаю, вы принесли радостные известия по поводу вторжения троллей в наш славный город?

– Все так, отец. – Тор встал на ноги, а за ним и Локи. – Вместе с Балдером, Сиф и Троицей Воинов нам удалось изгнать троллей с улиц Асгарда. Фандрал, Огун и Вольштагг сопровождают выживших в Подземный Мир, а главарь Бауги, которого Балдер и Сиф ведут в темницу, ожидает твоего правосудия, Всеотец.

– Правосудие да будет воздано, но позднее. Но почему ты не упомянул Локи среди тех, кто боролся с троллями?

– Я держался в стороне, готовый в любой момент прийти на помощь. Полдюжины богов показалось мне достаточным количеством, чтобы одолеть несносного и дерзкого выскочку вроде Бауги, – неискренне улыбнулся Локи.

– Вот как, братец? И как же ты успел узнать Бауги столь хорошо? – Тор вопросительно поглядел на брата.

– Прошу прощения? – Локи моргнул, оторопев.

– Может быть, он и есть выскочка, но назвать его несносным, дерзким – значит знать его слишком хорошо, и знание это получено не на поле боя.

– Это тебе так кажется, – поморщился Локи. – Одни из нас более искусны в знании нравов, чем другие.

Тор посмотрел на Одина:

– А еще Локи признался, что прознал о походе Бауге раньше Хеймдалла, а также помешал мне в бою, скрыв Мьёльнир от моей руки.

До этого момента Один был образцом спокойствия. Он знал, что не о чем волноваться, ведь в случае беды сыновья не вошли бы неторопливо в зал, а вбежали бы в него. Однако стоило Тору в очередной раз упомянуть о вероломстве Локи, Один нахмурился и обратил пристальный взор своего единственного глаза на приемного сына.