|
И говорит он: «Это сон больного!»
20
Души волненьем утомлен, Опять на землю князь ложится; Трещит огонь, и дым клубится, — И что же? – призрак видит он! Перед огнем стоит спокоен, На саблю опершись рукой, В фуражке белой русский воин, Печальный, бледный и худой. Спросить хотелось Измаилу, Зачем оставил он могилу! И свет дрожащего огня, Упав на смуглые ланиты, Черкесу придал вид сердитый: «Чего ты хочешь от меня?» — «Гостеприимства и защиты! — Пришлец бесстрашно отвечал, — Свой путь в горах я потерял, Черкесы вслед за мной спешили И казаков моих убили, И верный конь под мною пал! Спасти, убить врага ночного Равно ты можешь! не боюсь Я смерти: грудь моя готова. Твоей я чести предаюсь!» — «Ты прав; на честь мою надейся! Вот мой огонь: садись и грейся».
21
Тиха, прозрачна ночь была, Светила на небе блистали, Луна за облаком спала, Но люди ей не подражали. Перед огнем враги сидят, Хранят молчанье и не спят. Черты пришельца возбуждали У князя новые мечты, Они ему напоминали Давно знакомые черты; То не игра воображенья. Он должен разрешить сомненья… И так пришельцу говорил Нетерпеливый Измаил: «Ты молод, вижу я! за славой Привыкнув гнаться, ты забыл, Что славы нет в войне кровавой С необразованной толпой! За что завистливой рукой Вы возмутили нашу долю? За то, что бедны мы, и волю И степь свою не отдадим За злато роскоши нарядной; За то, что мы боготворим, Что презираете вы хладно! Не бойся, говори смелей: Зачем ты нас возненавидел, Какою грубостью своей Простой народ тебя обидел?»
22
«Ты ошибаешься, черкес! — С улыбкой русский отвечает, — Поверь: меня, как вас, пленяет И водопад, и темный лес; С восторгом ваши льды я вижу, Встречая пышную зарю, И ваше племя я люблю: Но одного я ненавижу! Черкес он родом, не душой, Ни в чем, ни в чем не схож с тобой! Себе иль князю Измаилу Клялся я здесь найти могилу… К чему опять ты мрачный взор Мохнатой шапкой закрываешь? Твое молчанье мне укор; Но выслушай, ты всё узнаешь… И сам досадой запылаешь…
23
«Ты знаешь, верно, что служил В российском войске Измаил; Но, образованный, меж нами Родными бредил он полями, И всё черкес в нем виден был. |
