Оставил жертву обольститель

         И удалился в край родной,

         Забыл, что есть на небе мститель,

         А на земле еще другой!

         Моя рука его отыщет

         В толпе, в лесах, в степи пустой,

         И казни грозный меч просвищет

         Над непреклонной головой;

         Пусть лик одежда изменяет:

         Не взор – душа врага узнает!

27

         «Черкес, ты понял, вижу я,

         Как справедлива месть моя!

         Уж на устах твоих проклятья!

         Ты, внемля, вздрагивал не раз…

         О, если б мог пересказать я,

         Изобразить ужасный час,

         Когда прелестное созданье

         Я в униженьи увидал

         И безотчетное страданье

         В глазах увядших прочитал!

         Она рассудок потеряла;

         Рядилась, пела <и> плясала,

         Иль сидя молча у окна.

         По целым дням, как бы не зная,

         Что изменил он ей, вздыхая,

         Ждала изменника она.

         Вся жизнь погибшей девы милой

         Остановилась на былом;

         Ее безумье даже было

         Любовь к нему и мысль об нем…

         Какой душе не знал он цену!..» —

         И долго русский говорил

         Про месть, про счастье, про измену:

         Его не слушал Измаил.

         Лишь знает он да бог единый,

         Что под спокойною личиной

         Тогда происходило в нем.

         Стеснив дыханье, вверх лицом

         (Хоть сердце гордое и взгляды

         Не ждали от небес отрады)

         Лежал он на земле сырой,

         Как та земля, и мрачный и немой!

28

         Видали ль вы, как хищные и злые,

         К оставленному трупу в тихий дол

         Слетаются наследники земные,

         Могильный ворон, коршун и орел?

         Так есть мгновенья, краткие мгновенья,

         Когда, столпясь, все адские мученья

         Слетаются на сердце – и грызут!

         Века печали стоят тех минут.