Кэри покачал головой.

– Слишком долго: он нужен мне сейчас. Он в состоянии продолжать работу?

Хардинг на секунду задумался.

– Знаете, я думаю, что сейчас он чрезвычайно доволен своим положением. Ему нравятся встряски, – возможность испытать себя на прочность действует на него благотворно.

– Значит, с ним все в порядке, – удовлетворенно заключил Кэри.

– Я этого не говорил, – быстро возразил Хардинг. – Я думаю не о вашей проклятой операции – я думаю о Денисоне, – он сделал паузу. – Текущие трудности его вроде бы не беспокоят. Единственную опасность для него представляет его собственное прошлое, если оно откроется таким образом, что нанесет ему травму.

– Этого не случится, – твердо сказал Кэри. – По крайней мере, не случится там, куда я его собираюсь послать.

– Ладно, – Хардинг сдался. – В таком случае он готов настолько, насколько может быть готов человек в его положении. Но это отнюдь не означает, что он в отличной форме.

– У меня возникла другая проблема, – продолжал Кэри. – Настоящий Мейрик мертв. Вероятно, мертв, – поправился он, взвесив свое утверждение. – У нас есть тело, но... Обжегшись на молоке, дуешь на воду.

– Понимаю ваши трудности, – Хардинг криво усмехнулся.

– Я не могу сказать девушке, что ее отца нет в живых – по крайней мере до тех, пор, пока Денисон находится поблизости. Она взорвется как вулкан, и наше прикрытие разлетится вдребезги. Вопрос вот в чем: следует ли мне сказать Денисону?

– Я бы не стал этого делать, – сказал Хардинг. – С него достаточно того, что он как‑то справляется с Лин Мейрик. Если он узнает, что ее отец мертв, то перед ним встанет моральная дилемма, а я не сомневаюсь, что у него есть моральные принципы, – он вздохнул. – Один Бог знает, есть ли эти принципы у нас.

– Мы олицетворяем высшую мораль, – сардонически заметил Кэри. – Наибольшая польза для наибольшего количества людей. В душе я сторонник Бентама – это единственный способ хоть как‑то стерпеться со своей работой, – он осушил кружку. – Вот так. Где сейчас Денисон?

– Развлекается, – ответил Хардинг. – Он отправился вместе с дочерью в Мемориал Сибелиуса.

Глава 21

– Похоже на орган, – рассудительно сказала Лин. – Если бы у него была клавиатура, то ты мог бы что‑нибудь сыграть. Сибелиус писал все свои вещи для оркестра, верно?

– Думаю, да, – ответил Денисон, заглянув в путеводитель. – Эта штука весит двадцать восемь тонн и сделана женщиной. Ее можно назвать ранним образчиком феминизма – рука, качавшая колыбель, может держать и сварочный аппарат. Давай посидим немного, поглазеем на публику.

Они уселись на скамейку и начали наблюдать, как из автобуса выгружается большая группа туристов. Воздух звенел от американского акцента. Денисон увидел Армстронга, мирно прогуливавшегося по дорожке за монументом, и перевел взгляд на море. Белые паруса яхт рассыпались по темно‑голубым водам залива, перекликавшимся со светлой голубизной безоблачного неба.

Лин удовлетворенно вздохнула.

– Какая красота! Я и не думала, что в Финляндии есть такие места – это больше похоже на Средиземноморье. Ибизо, например. Помнишь, как мы ездили туда?

– М‑мм, – пробормотал Денисон.

Лин рассмеялась.

– Дурацкий маленький отель, где не было горячей воды, и ты не смог принять теплую ванну. Я ни разу не видела тебя таким сердитым, как в тот раз, когда ты пошел объясняться с владельцем. Как же его звали, этого толстяка?

– Не помню, – ответил Денисон.