– Замена масла! Свечи парафин! Рояльные струны! – поразил его неожиданным богатством ассортимента пожилой мужик в засаленном тулупчике. – Куплю! Продам!

И куда, позвольте спросить, делись мегамоллы с брендовыми вещами и ухоженными как пекинесы продавщицами?! Где «Лошаны» и «Выкусьбурги», ставшие привычной частью пейзажа? Откуда вообще выпали в эту «снежную ярмарку» посконно-домотканые девяностые?

Ответов не было. Воняло дымом из мангалов, стоявших тут же, несвежим мясом и специями. Носатые шашлычники гортанно переговаривались друг с другом, обсуждая неведомое остальным.

Антон шёл дальше, уворачиваясь от продавцов сигарет с развёрнутыми крыльями переносных стеллажей, от бабушек с веерами паршивых дешёвых носков, от идущих, бегущих, плюющих, пьющих на морозе из пластиковых стаканчиков и сморкающихся по родной привычке: зажав одну ноздрю и выдувая из оставшейся содержимое мозга.

А идти было всё тяжелее. Он заметил, что начал подволакивать левую ногу, еле заметно, но всё-таки. Она словно онемела, боли не чувствовалось, но наступать всё сложнее.

Попалось несколько прилавков, с которых – стоя в небольших, но очередях! – люди сметали и начинали есть сразу, не отходя и на шаг, нечто, похожее на мороженое. Криво написанные от руки ценники гласили: «Вкусный снег», «Вкусный лёд». Разницы между товарами сам Мякиш не заметил. Разве что счастливые приобретатели льда хрустели им, словно леденцами, подпрыгивая от неведомого восторга, а поедатели снега были более вдумчивы и степенны.

– Купи часы, дядя! Шикарные часы, «Командирские»!

– Заупокойные мессы, реквием на заказ от лучших диджеев!

– Свежие яйца! У меня только самые свежие яйца!

– От поноса и для потенции! Чай «Танцующий дятел» – создай свою атмосферу.

– Куплю! Продам!

Антон понял, что если не присядет хотя бы минут на пять и не отдохнёт, то упадёт от усталости. Голова трещала от вони мангалов, криков и музыки. Он устал от людей в таком количестве и с таким качеством, что предоставила ему ярмарка.

«Предсказание будущего на любой срок. Целительница Мисомахерия. Пятнадцать вакционов». Ниже, совсем уж крошечными печатными буквами, «Одобрено ротным Большого Номинала по Черехайскому околотку».

Палатка впечатления не производила, очереди к ней не было, но Мякиш потопал именно туда. Пятнашка – не деньги, а предсказания, как ему показалось, вещь обстоятельная и небыстрая. По крайней мере, посидеть точно можно, а то нога скоро отнимется, подлая.

– Жив! Молодость! – сообщил он себе и нырнул под тяжелый занавес, прикрывавший вход к гадалке. Внутри оказалось куда теплее, чем на улице, снега и ветра не было, а возле стола, с одной стороны которого восседала сущая ведьма – бесформенно-толстая, с клочьями чёрных волос, крючковатым носом и пронзительным взглядом – о! там был стул. На него-то Мякиш и уселся первым делом. Стоящие на столе свечи разной длины отражались в полированном символе Большого Номинала – здоровенной букве Р с перечёркнутой двумя поперечными перекладинами ножкой, висящем на шее владелицы. При любом движении владелицы он задевал о крупное монисто из рядов золотых кругляшков и нежно позвякивал.

– Деньги давай, шустрый! – прогундосила одобренная Мисомахерия. – Сперва деньги, потом будущее. У меня такие правила.

На столе перед ней поблёскивал непременный стеклянный шар, лежали пара колод непривычно большого размера, сложенный веер и нечто меховое, с равными шансами оказаться зимней шапкой или спящим котом средних размеров.