Кулак медленно крутнулся в оконном проеме, выворачивая кирпичи. Кэт вдруг остановилась и, обхватив руками голову, завопила... Иначе можно было сойти с ума. Она испытывала жгучее, невыразимое желание проснуться. Но кошмар продолжался.

Взгляд, лихорадочно скользя по комнате, вдруг упал на автоматическое кресло- «шаттл», спокойно возвышающееся на площадке второго уровня.

И тут же простая и здравая мысль заставила безумный крик уняться.

«Так ведь... Я могу просто сесть в это кресло, – подумала Кэт. – Сесть и нажать кнопку под подлокотником... Это так просто.»

Она птицей взлетела вверх по лестнице, не позволяя себе даже оглядываться в сторону гостиной, где уже вовсю шарила рука чудовища. Рука вытягивалась все длиннее и длиннее, словно каучуковый змей из каких-то полузабытых кошмарных снов... Нет, хватит. Упав в кресло, Кэт сразу нажала на кнопку старта, и только потом, когда механизм деловито загудел, пристегнула ремни безопасности.

Кресло несколько раз как-то беспомощно дернулось («неужели испортилось?!» – с ужасом подумала Кэт), и вдруг, развернувшись, ринулось вперед, словно необъезженный мустанг... Каучуковый змей замер, словно что-то соображая.

Люк, ведущий в подземелье, со скрипом поехал вниз, превратившись в плавный спуск. Кресло вместе с девочкой нырнуло в подвал, и тяжелая металлическая дверь встала на место. Впереди маячил длинный коридор...

– Наконец-то, – прошептала девочка. – ОНО там, а я – здесь...

Она не могла видеть, как выбитое окно в гостиной наполнилось густой, непроглядной, как сама безысходность, тьмой. Исполинская рука была только частью этой субстанции. Тьма набухала, словно черный безразмерный баллон, пока наконец не перевалилась на пол отталкивающе-бесформенным желе. Оно растеклось по гостиной, ощупывая предметы и. словно принюхиваясь к ним. Когда на пути попалась наглухо захлопнутая крышка люка, откуда-то раздалось громкое «глм-м!».

Тьма просачивалась вниз сквозь микроскопические щели – так морская вода безудержно заполняет трюм тонущего корабля.

...Кэт услышала этот странный шум, когда до зала лаборатории оставалось всего несколько метров. Она оглянулась и ничего не увидела. Совсем ничего. Было такое впечатление, что коридор позади нее просто ПЕРЕСТАЛ БЫТЬ. Пустыня, раскинувшаяся за спиной Кэт, не была просто темнотой. Это был абсолютный вакуум. Черная космическая дыра. Ненасытная пасть.

И она готова была поглотить все, что угодно.

Шум нарастал с каждой сотой долей секунды. В нем слышался волчий вой, лязг челюстей, визг дикой февральской метели. Чего там только не было!.. Шум и тьма настигли девочку на самом пороге лаборатории.

Кресло поднялось на дыбы, едва не скинув Кэт на пол. Оно оторвалось от рельсов и, накренившись вперед, стремительно понеслось по воздуху.

– Мама-а-а-а!!

Кэт судорожно ухватилась за подлокотники, глядя перед собой расширенными от ужаса глазами. «Шаттл» неуклюже сделал мертвую петлю и, спикировав вниз, вновь встал на рельсы. Из-под колесиков брызнули искры.

– Все! Хвати-и-ит!! – закричала Кэт не своим голосом.

И в этот момент кресло встало как вкопанное. Девочку по инерции бросило вперед, но ремни, больно впившись в тело, удержали ее.

На Кэт уставились водянистые глазки Хичкока.

– A-а, ты уже здесь?.. – пробормотал профессор, словно он сидел тут по меньшей мере с прошлой пятницы.

Хичкок громоздился на высоком стуле, вполоборота к девочке, склонившись над рычагами регенерационного аппарата. На панели (о, как это было естественно!) стояла откупоренная банка пива. Кэт почему-то подумала: если банку поднять, то под ней окажется грязная липкая лужица.

Окошко под потолком было открыто. Стекло выбито и рассеяно по полу, рама оскалилась длинными хищными осколками.