(старинная советская песня)

Но, слава Богу, нет-нет, отзовется из Листвянки Толя Пантелеев и скажет, что ты на Ангаре, и все в порядке, и даже собираешься в Усть-Уду и Аталанку. Эх, как бы опять, как встарь, нам с Геной пройти этой дорогой, постоять в церкви, а там — и в Аталанку, подняться по разбитой дороге, да и послужить с батюшкой в школе, навестить наших крестников.

Только уж, видно, не судьба. Силы оставляют стремительно. Решил было, как встарь, переплыть нашу Великую, но, еще не добравшись до середины, понял, что так в ней и останусь, и скорей, скорей обратно и там чуть отдышался. Еще бы, кажется, метра два, и сердце не выдержало. Эх-ма-а… «Таков ли был я, расцветая? Скажи, фонтан Бахчисарая…»

Наташа Сапронова прислала начало книги про Ангару. Она совсем другая, чем мне представлялось. В таком виде тебе, пожалуй, и не надо будет писать вступительных слов — автор-составитель будет брать нужные страницы из твоих прежних текстов. Пока в первой большой части он добрался до Иркутска. Во второй ему понадобятся справки о каждом городе и селе, которые мы проходили. Книжка выйдет громоздкая, но, может быть, такой она и должна быть, чтобы оставить энциклопедию ушедшей жизни. Наша поездка только повод к собиранию реки — и это может выйти очень дельно. Я просил Наташу показать тебе это, потому что книжка своя, иркутская, и я тут советчик плохой.

Как было бы хорошо, если бы Толя поехал с вами: привез бы потом фото и видео, и я бы таким ленивым образом тоже побывал в родных моему сердцу местах.

Уговаривал меня Толя и в Сургут поехать по твоим следам. А я и не знаю, чего там делать-то и про что говорить. Ты-то про Сибирь и человека. А я разве только про литературу, а уж какая нынче литература, если не найдешь двух людей, которые читали бы одни и те же книги. Теперь уж и в школе разные учителя разные книги предлагают, так что уж и вокруг школьной программы не соберешь.

А поехать хочется — другую сторону жизни поглядеть, на промыслы взглянуть, на работающего человека посмотреть. Как он выглядит, работающий-то, уж и не помню.

Обнимаю тебя.

20 декабря 2013 г.

Псков

Надеюсь, что санаторий уже позади и ты достаточно окреп, чтобы переносить скверную московскую зиму. Я свою переношу плохо, завел себе сердце и учусь болеть, как положено в мои леты. Выходит пока плохо — срываюсь в глупости и бега из больницы. Забываю понемногу и свои литературные заботы — ничего не пишу и почти ничего не читаю. Между тем Ступин и Стрельцов всё числят меня молодцом и собираются в начале января явиться, чтобы обсудить очередные Иркутские встречи. Я было обрадовался согласию Толстого провести их и посвятить премии «Ясная Поляна», да он, кажется, не учел, что у него будет с каждым днем все больше казенных обязанностей. И я пока не могу умягчить его сердца. Так что ты уж при встрече обрадуйся, что он согласился провести встречи, без всякого упоминания моего имени. Ведь я тебе уже говорил об этом. Авось и правда сможет — то-то была бы радость. И новое качество наших «Встреч», которые начинают пробуксовывать. Поди-ка уже по всему Арбату елки и Санта-Клаусы, и наша строгая вера растворилась в мишуре цветных европейских забав, которые всё легче вымывают из наших паспортов графу «национальность». Но все-таки и не забудем обрадоваться, что Бог дает нам еще один год поглядеть на его мир и подумать о нем и улыбнуться, что вот у нас уже и правнуки.

15 января 2014 г.

Псков

Вот уехал Толя Пантелеев, и ты можешь перестать икать, потому что о ком нам и говорить, как о друзьях? Погуляли, попели, понастроили стратегических планов и приступили к их выполнению.

Едет ко мне Ступин. А у тебя уж, поди, и был? Опять про «Встречи». Дай-то Бог! А у меня всё наполеоновские планы: однажды соединить «Встречи», «Сияние», «Поэзию на Байкале» и мацуевский фестиваль и перевезти на неделю всю культуру России в Иркутск.