Ал кивнул. Действительно, разве их переубедишь? Он безучастно наблюдал за тем, как Хейко снова прильнул к прицелу, а затем выжидающе посмотрел на Джека. Тот поднял и резко опустил руку. Хейко взялся за пусковое устройство, висевшее на длинном шнуре, и нажал на кнопку.

Мертвое до сих пор тело ракеты задрожало. Из хвоста вырвался огонь. Ракета продвинулась на метр вперед. Зашипев и загрохотав, она как бы притормозила, а потом с огромной скоростью унеслась прочь – прямо к холму.

Прошла почти секунда и… ничего не случилось. А потом вдруг воздух словно беззвучно разорвался. Последнее, что видел Ал, была стена огня, накатывавшая на него.

Третья попытка

1

Здесь, наверху, солнце пригревало куда сильнее, чем внизу, в долине, но и ветер дул посильнее и охлаждал затененные места до точки замерзания. Иногда он приносил с собой тучи пыли, тончайшей пыли, забивавшей глаза, уши, рот, неприятно скрипевшей на зубах, проникавшей сквозь одежду и вызывавшей раздражение кожи при движении. Ал и Рене стояли на слюдянистой коре, покрывавшей шлаки. Они стояли метрах в ста над открывавшейся их взгляду равниной. Воздух был по‑прежнему напоен одурманивающим запахом тимьяна. Сейчас, когда вокруг не было никаких растений, происхождение этого запаха казалось еще загадочнее, чем прежде.

Они уже в третий раз пробудились к жизни на этой планете. На этот раз им пришлось прождать дольше, ибо не осталось никаких городских сооружений. Они не знали, то ли все уничтожено взрывом, то ли перемены произошли во время необъяснимых событий, последовавших за взрывом.

Не было больше никакого города, никакой равнины и никаких долин. Все это превратилось в пустыню, которая, подобно морю, заполнила котловину под ними – километра два над уровнем бывшей долины. Большая часть поверхности покрылась песком, но слой его вряд ли был глубок, ибо в отдельных местах выпирали каменные глыбы. Причем то были не утесы и не блоки, а раздувшиеся массы, иногда – плоские ступени. Похоже, будто кто‑то пролил растопленный стеарин и тот быстро застыл, прежде чем его успели хорошенько разгладить. Пустыня эта простиралась от далеких отрогов противоположной горной гряды, тонкой нитью протянувшихся на горизонте.

– Я считаю, нет больше никакого смысла, – сказал Рене.

– Думаешь, все уничтожено? – спросил Ал.

– От города, во всяком, случае ничего не осталось. Ал испытующе поглядел на него.

– А ты помнишь, между прочим, воздушные миражи? Рене его вопрос ошеломил.

– Да, это объяснило бы все! Как я мог забыть! Ты думаешь, камни и песок – снова обман?

– Проверим немедленно.

– Почва настоящая, – установил Рене, оказавшись внизу. Он наклонился, поднял пригоршню песка и пропустил сквозь пальцы.

Ал прошлепал на несколько шагов дальше и принялся водить по песку ногами. Немного погодя подозвал к себе Рене.

– Твое мнение?

Рене опустился на колени и ощупал гладкую поверхность, появившуюся из‑под слоя песка.

– Пластик, – сказал он. – Та же пластиковая субстанция, из которой прежде состояли валуны у моря и на равнине.

– Думаю, смысл все‑таки есть, – заметил Ал.

Рене ответил непонимающим взглядом.

– Думаю, есть смысл здесь осмотреться, – пояснил Ал. – Существует что‑то, вызывающее эти изменения. Ведь пластик искусственного происхождения.

– Теперь я понимаю. – Рене поднялся и вытер руки о штанины. – Они еще здесь. Они живы, и это они наполнили всю долину такой субстанцией.