Изменить размер шрифта - +
Я
не могу скрывать того, что  мне  известно. Я  уже  начинал подозревать,  кто
такой  майор Хаммерсмит. А  уж мистер  Годол не  вызывает  никаких сомнений.
Стремиться найти в Лондоне  двух людей, не знающих в  лицо Флоризеля, принца
Богемского, -- значит требовать от фортуны невозможного.
     --  Принц   Флоризель!  --   воскликнул   пораженный  Брекенбери  и   с
любопытством взглянул на прославленного человека, сидевшего перед ним.
     -- Я не сожалею о потере  своего инкогнито, -- сказал принц, -- ибо это
даст мне возможность  отблагодарить вас по достоинству. Я не сомневаюсь, что
вы сделали бы для мистера Годола столыко же, сколько для  принца Богемского,
но так как последний может сделать  для  вас  самого  больше, чем  первый, я
считаю в выигрыше себя, -- заключил он с широким и величавым жестом.
     Затем  принц начал беседовать с офицерами об индийской армии и туземных
войсках,  проявив, как всегда, большую осведомленность и высказав  несколько
здравых  суждений.  Поразительная  выдержка  принца   в  минуту  смертельной
опасности   вызвала   у   Брекенбери   чувство   почтительного   восхищения.
Обворожительная учтивость и прелесть его беседы также произвели свое обычное
действие. Каждый  жест, каждая  интонация были не только благородны сами  по
себе,  но,  казалось,  облагораживали  счастливого   смертного,  к  которому
относились. Брекенбери сказал себе с жаром, что для  такого  государя всякий
мужественный человек с радостью пожертвует жизнью.
     Старик,  все  время беседы  сидевший в углу  с часами в руках, внезапно
поднялся и шепнул что-то на ухо принцу.
     -- Хорошо, доктор Ноэль,  -- громко  ответил Флоризель и, обратившись к
собеседникам,  сказал  не  без волнения  в  голосе: --  С вашего позволения,
господа, я вынужден оставить вас в потемках. Близится наш час.
     Доктор  Ноэль  погасил  лампу. Тусклый  сероватый отблеск,  предвестник
зари, не  в состоянии был разогнать мрака  в комнате. Принц встал со  стула,
черты лица его были неразличимы, и нельзя было понять, какое чувство волнует
его в эту минуту. Подойдя к двери, он остановился возле нее в позе человека,
настороженно к чему-то прислушивающегося.
     --  Будьте  добры соблюдать полнейшую  тишину, -- обратился он ко всем,
кто находился в комнате, -- и  расположиться в  самом темном углу так, чтобы
вас не было видно.
     Три офицера и  лекарь  поспешили  исполнить его  приказание. В  течение
следующих десяти минут во  всем Рочестер-хаусе не было слышно ни звука, если
не  считать  крысиной  возни  за  панелью.  Затем  громкий  скрип  двери   с
поразительной отчетливостью нарушил  тишину, и вскоре на  винтовой  лестнице
послышались  осторожные,  медленные шаги. Через каждую ступеньку неизвестный
на минуту останавливался,  словно прислушиваясь, и в эти промежутки, которые
казались бесконечными, глубокое беспокойство овладевало всеми. Доктор Ноэль,
хоть  и производил впечатление человека бывалого, не  мог совладать с собою:
дыхание его вырывалось со свистом, зубы скрипели, он то и дело переносил вес
с одной ноги на другую и хрустел пальцами.
Быстрый переход