-  Вашество, - без особого подобострастия, обратился к нему Иванов, - мы насчет печей.

    -  Кто приказал?! - почему-то сердито закричал маленький человек. - Я спрашиваю, кто приказал?!

    -  Так что печи, значит, дымят, - рассудительно, сказал обер-истопник, не испугавшись ставшего свирепым мелкого лица. - Их сиятельство граф Пален…

    При имени всесильного царского любимца лицо человечка моментально изменилось, из свирепого сделалось ласковым.

    -  Проходите, проходите! Я что, я ничего, мне нет дела.

    После этого признания, человечек выскочил наружу и побежал, не оглядываясь, вниз по лестнице.

    Мы постояли еще пару минут, ожидая особого приглашения, но больше никто из покоев не вышел. Дверь была раскрыта настежь, и мы вошли в просторную комнату, служившую чем-то вроде канцелярии. Обставлена она была дорогой старой мебелью, уже порядком зашарпанной.

    В комнате никого не было. Мы, не задерживаясь, миновали ее, так же, как и вошли, гуськом. В следующем помещении четверо младших офицеров играли в карты, сидя за роскошным письменным столом начала восемнадцатого века. Здесь же была большая, рассчитанная на отопление нескольких комнат печь, отделанная изразцами. Офицеры отвлеклись было от игры, но, увидев, кто мы такие, потеряли к нам всякий интерес.

    -  Мы печи проверяем, - объявил Иванов, ни к кому конкретно не обращаясь. Один из офицеров, видимо старший, кивнул головой, не прерывая игры.

    -  Ишь ты, ничего не боятся, - прошептал Иванов то ли восхищенно, то ли осуждающе. - Не равен час, государь, али енерал какой заглянут, они за карты-то строевым маршем пойдут в Сибирь.

    Евпатий согласно закивал и обратился в полголоса ко мне:

    -  Ента дымит.

    Самое забавное, что, придумав мне роль, он сам же в нее поверил и теперь обращался как к настоящему специалисту. Я подошел к печи. Такое сооружение мне приходилось видеть только на картинках. Была она высокой, широкой, но вполне вписывалась в интерьер комнаты. Отделанная богатыми изразцами, явно немецкого происхождения, печь имела несколько вьюшек из благородно потускневшей бронзы с императорскими вензелями.

    -  Для чего это дверки? - спросил я печников.

    -  Бог его знает, - ответил Евпатий. - Нам они без надобности.

    -  А при вас их кто-нибудь открывал?

    Печники переглянулись, задумались и покачали головами.

    Пришлось разбираться самому, хотя голова у меня была занята совсем другими проблемами. Я представил себе, как может двигаться горячий воздух по печным каналам, и где, предположительно, должна скапливаться сажа. Ничего сложного в них не оказалось, тем более что выкладывали их аккуратные и предусмотрительные немцы.

    Когда-то я сам по книге делал печь на даче, так она вышла куда более изощренной, чем эта. Я довольно быстро въехал в устройство этого средневекового мастодонта, безбожно жрущего царские дрова, открыл камеры, забитые сажей, и показал истопникам, где нужно чистить.

    Они начали по очереди заглядывать в потаенные уголки дымоходов и дивиться простоте предстоящей работы.

    Как всегда в таких случаях, взялись мы за дело рьяно и вскоре так уделали помещение, что недовольные офицеры вынуждены были позорно бежать.

    -  Ишь ты, сколько в ей сажи набралось.