-  Может быть, не стоит сразу беспокоить хозяйку? - спросил я. - Тем более что мне еще нужно умыться с дороги.

    -  Графиня живет не здесь, - успокоил меня фон Герц, - это апартаменты для гостей.

    -  Да-а-а, - только и нашелся протянуть я, воображая, что собой представляет дом хозяйки, если гостей селят в такие хоромы.

    Только мы вышли из экипажа, как из дома выбежала толпа слуг и выстроилась двумя шеренгами перед входом. Одеты они были не так, как дворня других помещиков, у которых я побывал, кто в крестьянское платье, кто в дареные обноски с барского плеча, эти все были в одинаковых лиловых ливреях с позументами и вышитым графским гербом на спинах. Герб у Закраевских был красочный: сверху рыцарский шлем с перьями, под ним корона с девятью зубцами, расположенная над геральдическим щитом с венком и перекрещенными шпагами.

    Этот щит с двух сторон поддерживали стоящие на задних лапах львы. В геральдических символах я не разбирался, потому понять, за какие заслуги Закраевские получили титул, не мог.

    -  Пожалуйте в дом, - любезно пригласил нас управляющий, и мы через коридор стоящих навытяжку слуг прошли в апартаменты. Гостевой флигель внутри оказался еще богаче, чем снаружи. Персидские ковры на полах, на стенах итальянская пейзажная живопись в роскошных рамах. В моих «покоях», состоящих из нескольких комнат, тянущихся анфиладой, прекрасная мебель, мягкие диваны и прочие атрибуты достойной жизни.

    Едва я осмотрелся, как, вежливо постучавшись, в гостиную вошел лакей в напудренном парике и «испросил» приказаний. Я попросил принести воды умыться и щетку почистить запылившееся в дороге платье. Буквально через три четверти минуты, как будто приказа ждали за дверями, слуги внесли фаянсовую чашу с водой, кувшины, бадейки и умывальные принадлежности.

    Короче говоря, обслуживание здесь было по высшему разряду, такое, когда не чувствуется никакого напряжения и давления со стороны обслуги. Наоборот, казалось, что тебе с удовольствием помогают, а не делают, как это обычно бывает, через силу большое одолжение.

    Пока, с помощью двух лакеев я совершал - иначе назвать этот ритуал нельзя - «торжественное омовение», моя скромная потрепанная одежда была приведена в идеальное состояние. Осталось только качать от восхищения головой, при каждом проявлении такой искренней, просто материнской заботы о приезжих.

    Глава третья

    В покои графини Карл Францевич меня пригласил только во второй половине дня. До этого мы с Антоном Ивановичем играли на бильярде, гуляли по «регулярному», как тогда говорили, парку. Дорожки его были вымощены изразцами и мозаикой, в разных местах располагались скульптурные фигуры людей, зверей и птиц. Всюду царила доведенная до щепетильности чистота.

    Однако во всём этом, на мой взгляд, не было цельного художественного завершения.

    Такого богатого имения, принадлежащего частному лицу, не видел не только я, у которого был незначительный опыт общения с русскими барами, но и офицер аристократического лейб гвардейского полка.

    После обеда мы сидели в курительной, наслаждались ароматным греческим табаком и неспешно беседовали.

    -  Сколько же у старухи душ крестьян! - восхищался Антон Иванович после обсуждения очередного чуда роскоши, увиденного нами. - Никак не меньше тридцати тысяч! Да, брат, есть еще на Руси богатые люди! Удивительно, что я никогда о ней не слышал!

    -  Меня удивляет другое, где она нашла таких специалистов по оранжереям и парковому дизайну!

    -  Что мне внучек в тебе не нравится, - перебил меня Антон Иванович, - иноземных языков ты толком не знаешь, а по-русски говоришь так заковыристо, что тебя не всякий поймет.