Мы на цыпочках прошли внутрь темного помещения, как я понял по тонкому аромату, - спальню хозяйки.

    -  Зинаида Николаевна, - не сказала, а прошелестела камеристка, - к вам пришел доктор.

    Я постепенно привыкал к темноте и начал различать предметы. Кровать больной стояла как трон посередине большой комнаты.

    -  Я вам помогу, - прошептала девушка и подвела меня к ней.

    Рассмотреть больную в темноте было невозможно, я присел на пуфик возле изголовья и попросил:

    -  Сударыня, позвольте вашу руку.

    Графиня едва слышно вздохнула, и к моей руке прикоснулись ее пальцы. Я перехватил тонкое запястье и нащупал пульс. Он был вполне удовлетворительный с хорошим наполнением.

    -  Что у вас болит? - шепотом спросил я, отпуская руку.

    -  Ах, доктор, я не знаю. Пожалуй, голова. И я совсем не могу видеть света, - прошелестело в ответ.

    Для пожилой женщины у Зинаиды Николаевны была очень нежная, мягкая кожа и красивый, молодой голос.

    -  Позвольте, я положу вам ладонь на лоб, - сказал я, уже отчетливо видя силуэт лежащей на подушке головы в короне густых волос.

    -  Извольте, - разрешила графиня.

    Я протянул руку и прикоснулся ко лбу, он был прохладен - температуры у больной не было.

    -  Теперь я буду двигать над вами руками, а вы закройте глаза и постарайтесь расслабиться, - попросил я. - Представьте, что вы лежите в теплой воде и вам хорошо и спокойно.

    -  Да, - ответила женщина и затихла.

    Я начал водить руками над ее телом, закрытым тонким шелковым одеялом. Мышцы у меня напряглись, и заныла недавняя рана.

    Сначала графиня лежала совершенно неподвижно, но несколько минут спустя, начала дрожать.

    -  Вам нехорошо? - спросил я. - Прекратить?

    -  Нет, хорошо, - ответила она чуть громче и отчетливее чем раньше. - Пожалуйста, еще!

    Я вновь сосредоточился на своих ладонях и попытался проконтролировать, какие места ее тела отзываются на мои пассы. Когда занимаешься экстрасенсорным лечением, довольно быстро начинаешь ощущать разницу между здоровыми и больными участками. Как мне показалось, у Зинаиды Николаевны были небольшие проблемы с печенью и желудком. В остальном, для пожилой женщины, она была практически здорова. От нервного и мышечного напряжения я начал уставать и сильно вспотел. В комнате насыщенной ароматами духов было душно и влажно.

    -  Вот на сегодня и всё, - сказал я, когда почувствовал, что ощущение собственной усталости не дают пробиться к больной.

    -  Что это было? - спросила больная, открывая глаза. - Что вы со мной делали?

    -  Это такое бесконтактное, экстрасенсорное лечение, - по привычке, мутно и непонятно, ответил я, постепенно приходя в себя. - Меня ему научили инки и ацтеки.

    Обычно чем непонятнее звучали объяснения, тем больше доверия вызывал своей ученостью врач.

    -  Доктор, а что это за странный запах? - опять спросила графиня.

    -  Не знаю, - ответил я, отодвигаясь дальше от постели, - вероятно, флюиды выздоровления.

    Теперь, когда я почти привык к темноте комнаты, мне показалось, что графиня не так уж и стара. «А почему, собственно, мы решили, что она старуха?» - подумал я, и догадался, что тут дело не обошлось без Пушкина и «Пиковой дамы».