– Лично нет. Но после смерти Бена «Фрэзер Реалити» сменила профиль. Прежде фирма всегда действовала по двум направлениям. Сдача внаем и продажа недвижимости, с одной стороны, и строительство – с другой. За последний год «Фрэзер Реалити» резко пошла в гору. Новый генеральный президент пришел из «Тулейскорп», калифорнийского консорциума по недвижимости, в последние месяцы наделавшего много шума. «Тулейскорп» перевел шестьдесят тысяч долларов лоббистской фирме, основанной большой шишкой из республиканской партии. А один из его филиалов попал под обстрел СМИ, получив контракт на восстановление Ирака. Ныне «Фрэзер Реалити» участвует в прибыльном проекте на севере озера Понтчартрейн.

– Было бы интересно повидаться с Шарлиз, – сказала Ингрид.

– Я пытаюсь сделать это уже несколько месяцев. Но мне удалось взять интервью только у Харлея, а он ничего путного так и не сказал.

– А мать Шарлиз? – настаивала Ингрид. – Она еще жива?

– Вы можете перетрясти всю семью, – ответил Бригстен, – однако я не вижу никакой связи между вашим другом Брэдом и бывшей любовницей Шермана.

– Вам известно, кто она?

– В начале девяностых я был еще студентом в Далласе. Сожалею.

– А не посоветуете нам одного из ваших старших коллег? – попросила Лола.

Казалось, Бригстен колеблется.

– Есть один такой, – произнес он наконец. – Музыкальный критик. Немного чудаковатый, зато знаком со всеми на свете. Снял на год номер в «Шерами‑Мэнор» – роскошной гостинице, но никто не знает, откуда у него такие деньги. К тому же поговаривают, будто он балуется наркотой. Его зовут Брет Гидри, он же Пуки. Только не спрашивайте меня почему.

Ингрид схватила номер, который Бригстен написал рядом с номером медсестры, и снова направилась к телефонной кабинке. Лола воспользовалась этим, чтобы купить несколько консервированных соусов, обнаруженных на прилавке кафе «Малоу». Она выбрала «Панолу», «Кристалл» и «Кажён‑Шеф». Вундеркинд Бартельми с супругой будут довольны. Вернувшись, Ингрид объявила о победе:

– Лола, через два часа мы встречаемся с Пуки.

– Где же?

– На Втором кладбище Святого Людовика. На Северной Клейборн‑авеню, неподалеку отсюда.

– Что‑то мы никак не выберемся из надгробных камней.

– Говорил я вам, что Пуки большой чудак, – вздохнул Бригстен.

– Он собирается на похороны известного исполнителя зюдеко.

– Ах вот как, и кого же? – поинтересовался Бригстен.

– Он мне не сказал. Кажется, он торопился.

– На том же престижном кладбище находится семейный склеп Фрэзеров. Очень похоже на Пуки. Желаю удачи.

34

В такси Лола поинтересовалась, откуда взялся обычай нумеровать кладбища.

– На протяжении веков в Новом Орлеане не раз случались эпидемии, например желтой лихорадки. Вот и пришлось расширить кладбище Святого Людовика номер один. В девятнадцатом веке креольским аристократам особенно полюбился номер два. А в наши дни все три Святых Людовика считаются престижными, так что существует предварительная запись на получение участка под склеп. Как именитому горожанину, склеп полагался и Шерману.

– Думаешь, Шарлиз, желая во что бы то ни стало участвовать в дележе, лелеет тщеславную мечту, когда пробьет ее час, упокоиться в фамильном склепе с тем, чтобы навеки войти в совет директоров «Фрэзер Реалити»?

– Пуки нам все расскажет.

Таксист высадил их на Северной Клейборн‑авеню.