Даже среди сверкающих металлов короны красно-оранжевый цветок, как рубин, ослепительно сиял на утреннем солнце, когда Дэрроу снял корону с подушки.

Он поднял его к лучу света, льющемуся через ряд окон за возвышением. Церемония, выбрана именно в это время из-за солнечных лучей. Благословение от самой Мэлы.

И хотя Богиня Света навсегда исчезла, Аэлина могла поклясться, что почувствовала теплую руку на своем плече, когда Дэрроу поднял корону к солнцу.

Могла бы поклясться, что она чувствовала, что все они стоят рядом с ней, те, кого она любила своим огненным сердцем. Чьи истории были снова написаны на ее коже.

И когда корона легла, когда она наполнила голову, шею, сердце, Аэлина позволила своей силе сиять. Для тех, кто этого не видел, для тех, кто сражался, и сейчас наблюдал за миром.

Дэрроу положил корону на голову, ее вес был тяжелее, чем она думала.

Аэлина закрыла глаза, позволяя этому весу, этому бремени и дарам влиться в нее.

— Встань, — сказал Дэрроу, — Аэлина Ашерир Уайтхорн Галантия, королева Террасена.

Она подавила всхлип. И медленно, ее дыхание стало ровным, несмотря на сердце, которое угрожало выпрыгнуть из ее груди, Аэлина поднялась.

Серые глаза Дэрроу были яркими.

— Царствуй долго.

И когда Аэлина обернулась, гул прошел через зал, эхом отдаваясь от древних камней в собравшийся город за замком.

— Радуйся, Аэлина! Королева Террасена!

Этот звук из уст Рована, из уст Эдиона, грозил уронить ее на колени, но Аэлина улыбнулась. Высоко подняла подбородок и улыбнулась.

Дэрроу указал на ожидающий трон, на эти последние два шага.

Она сядет, и церемония будет завершена.

Но не сейчас.

Аэлина повернулась налево. Навстречу Эдиону. И тихо, сказала:

— Это твой день, принц Эдион.

Эдион замер, когда Аэлина отодвинула прозрачный рукав своего платья, обнажив предплечье.

Плечи Эдиона дрожали от текущих слез.

Аэлина посмотрела на него, когда спросила, едва шевеля губами:

— Принесешь ли ты мне клятву крови?

Эдион просто упал на колени перед ней.

Рован молча протянул ей кинжал, но Аэлина остановилась, держась за свою руку.

— Ты боролся за Террасен, когда никто другой этого не делал. Несмотря ни на что, вне всякой надежды, ты боролся за это королевство. За меня. За этих людей. Клянешься ли ты, что продолжишь делать это до тех пор, пока дышишь?

Голова Эдиона наклонилась, когда он выдохнул:

— Клянусь. В этой жизни и во всех других я буду служить тебе. И Террасену.

Аэлина улыбнулась Эдиону, другой стороне ее прекрасной монеты, и разрезала ее предплечье, прежде чем протянуть его ему.

— Тогда выпей, принц. И добро пожаловать.

Эдион осторожно взял ее за руку и прижался к ее ране.

И когда он облизнул ее кровь с губ, Аэлина улыбнулась ему.

— Ты сказал, что хочешь поклясться перед всем миром, — сказала она так, что только он мог слышать. — Ну, вот и все.

Эдион рассмеялся и встал, обнял ее и крепко сжал, прежде чем отступить на свое место с другой стороны трона.

Аэлина посмотрела на Дэрроу, все еще ожидая.

— Где бы мы не были?

Старый лорд слегка улыбнулся и указал на трон.