Сартак сказал Дорину:

— Мы пригласили вас сегодня сюда, потому что у нас довольно необычная просьба.

Дорин поднял бровь.

Сартак поморщился.

— Когда мы посетили Ферианскую впадину, некоторые из наших ракинов нашли яйца виверн. Ненужные и заброшенные. Некоторые из них сейчас хотят остаться здесь. Заботиться о них. Обучать их.

Несрин моргнула вместе с Дорином. Никто не упомянул об этом ей.

— Я… я думала, что ракины никогда не покидали своей родины, — выпалила Несрин.

— Это молодые всадники, — сказал Сартак с улыбкой. — Всего две дюжины. — он повернулся к Дорину. — Но они попросили меня спросить вас, будет ли разрешено им остаться, когда мы уйдем.

Дорин задумался.

— Я не понимаю, почему они не могут. — что-то вспыхнуло в его глазах, идея возникла, а затем отошла в сторону. — На самом деле я был бы польщен.

— Только не позволяй им приводить виверн домой, — проворчала Хасар. — Я больше никогда не хочу видеть виверн, пока живу.

Кашин похлопал ее по голове. Хасар щелкнула зубами на него.

Несрин усмехнулась, но ее улыбка исчезла, когда она обнаружила, что Дорин тоже грустно ей улыбается.

— Думаю, я потеряю еще одного капитана стражи, — сказал король Адарлана.

Несрин склонила голову.

— Я… — она не ожидала этого разговора. По крайней мере, не сейчас.

— Но я буду рад, — продолжил Дорин, — получить еще одну королеву, которую я могу назвать другом.

Несрин покраснела. Сартак ухмыльнулся и сказал:

— Не королеву. Императрицу.

Несрин съежилась, и Сартак засмеялся, Дорин с ним.

Затем король крепко обнял ее.

— Спасибо, Несрин Фалюк. За все, что ты сделала.

В горле Несрин был комок из-за которого она не могла говорить, поэтому она обняла Дорина в ответ.

И когда король ушел, когда Кашин и Хасар отправились на ранний обед, Несрин повернулась к Сартаку и снова передернулась.

— Императрица? В самом деле?

Темные глаза Сартака блестели.

— Мы выиграли войну, Несрин Фалюк. — он притянул ее ближе. — А теперь мы пойдем домой.

Она никогда не слышала таких прекрасных слов.

…

Шаол уставился на письмо в своих руках.

Оно прибыл час назад, а он до сих пор не открыл его. Нет, он просто взял его у посланника — одного из детей, которыми командовала Эванджелина, — и принес в свою спальню.

Сидя на своей кровати, свет свечей мерцал в потертой комнате, он все еще не мог заставить себя сломать красную сургучную печать.

Дверь заскрипела, и Ирэн проскользнула внутрь, уставшая, но с яркими глазами.

— Ты должен поспать.

— Ты тоже должна, — сказал он, указывая на ее живот.

Она отмахнулась от него так же легко, как отмахнулась от титулов Спасительница и Героя Эрилеи. Так же легко, как она отмахивалась от благоговейных взглядов, слез, когда она проходила мимо.

Так что Шаол будет горд за них обоих.