Гарет погрузился ближе к илистому дну и поплыл к берегу, насколько хватило дыхания, под водой. Он поднялся на поверхность, сделал вдох и поплыл дальше. Озеро оказалось больше, чем он думал, оно изгибалось вокруг острова большой буквой “С”.

 У дальнего берега озера находился еще один мост, плавучий, невидимый с острова Гарета.

 Он ничего не увидел на берегу, по крайней мере заслуживающего внимания, и уже собирался плыть обратно, но решил подплыть к мосту и внимательно его осмотреть. Он представлял собой серию связанных вместе плотов из толстых бревен, каждый размером двадцать на пятнадцать футов.

 Гарет лег на спину и стал составлять план. “Интересно, – подумал он и бесшумно поплыл к острову. – Очень интересно”.

 Гарету и Косире отвели угол, кто-то даже отгородил его одеялами, создав некое подобие уединенности.

 Они лежали обнявшись и слушали стук дождя по черепичной крыше.

 – Как странно, – сонно проговорила Косира. – Спать под крышей.

 – Гм, – так же сонно ответил Гарет. – Думаешь, нам стоит к этому привыкать?

 – Вероятно, нет, – сказала Косира. – Я так привыкла спать на мягкой грязи. Этот пол впивается в мое тело.

 Гарет прошептал ей что-то на ухо, Косира хихикнула и легла на него.

 – Знаешь, – сказал Гарет, гладя ладонями ее тело, – я люблю тебя.

 – Приятно, когда есть, на что положиться, —пробормотала она.

 Гарету снились кошмары, которые казались особенно ужасными, потому что были правдой.

 Он висел над густыми джунглями и не видел ничего, кроме снующих лесных тварей. Вдалеке синело море. Постепенно к лесу подходили племена охотников и выжигающих все вокруг земледельцев.

 С юга пришло племя жестоких воинов, убегающих от странных демонов. Они расчистили джунгли, пошли войной на другие племена и поработили их.

 Рабы тяжело трудились, строили огромные пирамиды, а воины совершали набеги на другие племена, приводили все больше и больше людей.

 Некоторые из них становились рабами, других приносили в жертву все большими и большими группами. Колдуны племени становились все сильнее со смертью каждого человека.

 Они стали изощренными в умерщвлении людей, медленно четвертовали своих пленников, нарезали их на ленты или, что было самым кошмарным, поджаривали внутри искусно выкованных железных скорпионов. Когда крики пленников стихали, колдуны открывали скорпионов, насыщались жареной человеческой плотью и говорили, что поступают правильно, что так они получают силу эти побежденных воинов.

 Потом настало время, когда сражаться стало не с кем, порабощать некого, и колдуны занялись собственным народом.

 Жертвоприношения становились все более изощренными и жестокими, а колдуны, казалось, не обращали внимание на то, что джунгли наступают на город, что людей становится все меньше, что скудеет их дух.

 Зло нависло над этими людьми и их землями, как черный грязный туман.

 Гарет проснулся перед рассветом.

 Косира проснулась одновременно с ним, посмотрела на него, хотела что-то сказать и вдруг выбежала из барака. Гарет услышал, что ее вырвало, и вышел вслед за ней.

 Она прополоскала рот и спросила:

 – Тебе ничего не снилось? Об этих ублюдках?

 Гарет кивнул.

 – Это был не сон, – сказала она, и в ее словах не было вопроса.

 – Да, – подтвердил Гарет.

 – Это они… колдуны… наслали его?

 – Не знаю, – ответил Гарет и увидел выходившего из другой двери Лабалу.