– Уменьшительное? – Улыбка Ясмин лучилась нежностью. – Что ж, можно сказать и так. Это означает «возлюбленный».

– Вы очень молчаливы, мисс Калахан, о чем вы думаете? – спросил Донахью, стараясь приноровиться к ее шагам.

Они уже миновали несколько коридоров в полном молчании, и вдруг в его холодных голубых глаза загорелось любопытство.

– Неужели? – доброжелательно спросила Билли. – Я спрашиваю себя, зачем мне вообще о чем то думать. Я оказалась в крепости, внутри которой находятся шейхи, окруженные силами безопасности, и все вокруг наполнено таинственными воспоминаниями о смерти и пытках. Кроме того, я чувствую, что буду удостоена чести быть отправленной в кровать к человеку, почитаемому здесь, как божество. Вы когда нибудь слышали, чтобы кого нибудь называли «возлюбленным»?

Строгое лицо Донахью смягчилось от улыбки:

– Ясмин вам сказала? Боюсь, что Дэвиду это не придется по вкусу. Это прозвище его очень смущает. – Улыбка сошла с его лица, и оно вновь приняло настороженное выражение. – Рано или поздно вы поймете, как люди относятся к Дэвиду. Вы преувеличиваете, полагая, что его почитают, как божество, здесь, в Зеландане, но его действительно любят. – Он поджал губы. – Ему покровительствуют и Карим, и Алекс Бен Рашид – два самых влиятельных человека на Среднем Востоке. Они безжалостны к своим недругам, мисс Калахан, и всегда готовы встать на защиту Дэвида. Надеюсь, что мне не надо объяснять вам, что произойдет с тем, кто попытается ему навредить.

Волна страха окатила Билли с головы до ног. Угроза в словах Донахью была слишком очевидной, чтобы ее можно было не заметить.

– Это такой же абсурд, как и все остальное, – дрожащим голосом сказала она. – Вы действительно допускаете, что я могу представлять опасность для вашего драгоценного Дэвида?

– Я руковожу здесь службой безопасности, мисс Калахан, – спокойно сказал Донахью. – Особенно осторожно я отношусь к такого рода обстоятельствам, как те, что свели вас с Дэвидом. Вам не под силу нанести Дэвиду физическое увечье, хотя теоретически это возможно. В былые времена для этого нанимали актрис. Именно посредственных актрис, какою вы себя, насколько мне известно, считаете. – Он пожал плечами. – Даже если вы не в сговоре с Ладрамом, остается вероятность, что вы хотите заполучить богатого мужа или покровителя. Уверяю вас, что ни Кариму, ни Алексу это не понравится.

– Я не знаю этого человека, – прошептала Билли, сверкая глазами. – Объясните мне, каким образом я вообще могла узнать о его существовании?

– Приложив немного усилий, вы могли разузнать, что Карим передал как подарок ко дню рождения в собственность Дэвида несколько акров земли. Ни для кого не секрет, что, по самым скромным подсчетам, в этой земле столько же нефти, сколько на всей территории Оклахомы. И вскоре вам стало бы известно, что в тот период Дэвид был болен. Никто и не думал, что его умственная отсталость останется лишь тяжелым воспоминанием. Но тогда он был ребенок в облике мужчины.

«Умственная отсталость», – повторила Билли про себя и почувствовала, как от острой боли сжалось сердце.

– Нет, – прошептала она. – Вы лжете. С Дэвидом все в порядке. Этого не может быть.

Донахью пристально посмотрел на нее.

– Вы не знали, – медленно процедил он, и вдруг слабое подобие улыбки появилось на его лице. – Вероятно, вы гораздо лучшая актриса, чем сами полагаете.

– Он не может быть умственно отсталым. – Билли была расстроена, она чувствовала, как слезы перехватили ее горло. – Он интеллигентный, остроумный, все понимающий. Он, может быть, немного эксцентричен, но, черт возьми, не смейте говорить, что что то не в порядке с его разумом.