Квиллер досадливо фыркнул в усы, затем спросил:

– А как ты изготавливаешь эти… сосуды?

– Сначала нахожу подходящий кап.

– А это ещё что такое?

– Нарост на стволе, ветках или корнях, вызванный болезнью дерева. Вырезаю из него кусок нужной формы, натираю воском и несколько месяцев сушу. Потом обтачиваю на токарном станке, выдалбливаю долотом, шлифую и снова натираю воском или маслом.

– Для этого требуется умение.

– И терпение… Головой тоже приходится работать, прошу прощения за нескромность. Нужно немало знать о разных сортах дерева.

– Где ты всему этому научился?

– Брал уроки у одного токаря из Локмастера. И очень жалею, что не занялся этим раньше. Токарным работам по дереву можно посвятить всю жизнь.

Чтобы перевезти многочисленные покупки Полли, не считая приобретенного им самим сосуда из вяза, Квиллеру пришлось сбегать домой за пикапом.

– А где ты поставишь этот… сосуд? – спросила Полли.

– На кофейном столике. – У Квиллера имелся большой современный низкий столик квадратной формы, возле которого он поместил мягкий диванчик.

– Отличная штука, – похвалила Полли, разглядывая приобретение Квиллера.

– Жаль, ты не видела другую, которая мне не досталась! Поменьше этой, размером с грейпфрут, но очень впечатляет. Шкатулка с крышкой куполообразной формы и маленькой ручкой-набалдашником сверху, выточенной из одного куска с крышкой. Действительно стоящая вещь. Но меня опередили, её уже продали.

Про стаканчик для карандашей он и забыл. Сейчас его толстые желтые карандаши стояли в коричневой кофейной кружке с надписью: <Что заваришь, то и попьешь>. Он обещал доллар всякому, кто угадает автора этого изречения. Пока угадала только Полли.

7 сентября, День труда.

Без кота мышам раздолье.

Квиллер и Полли решили отметить праздник за городом и отведать жаркого на вертеле. Дж. Аллен Бартер с женой пригласили к себе в загородный дом большую компанию – нового управляющего отелем из Чикаго и несколько молодых людей его возраста, в основном сотрудников фирмы <Хасселрич, Беннет и Бартер>. Дорога к дому Бартеров проходила мимо заброшенных шахт, некогда составлявших славу округа Мускаунти. Одна из них так и называлась – <Олд глори>, <Былая слава>, – две другие были <Большая Б> и <Бакшот>. Шахты были огорожены цепями, на которых висели знаки, предупреждающие об опасности. Изрядно потрепанные непогодой копры возвышались среди общего запустения. Как местные жители, так и приезжие взирали на эти призраки прошлого с благоговением.

Дом Бартеров располагался среди фермерских полей; с террасы, на которой были сервированы коктейли, открывался вид на луг с пасущимися овцами. Во дворе на вертеле жарились цыплята, в углях запекалась кукуруза.

Кто-то задал новому управляющему неизбежный вопрос:

– Нравится вам в Пикаксе?

– Объясните мне, пожалуйста, кто-нибудь, – попросил в ответ Барри, – что за деревянные башни стоят вдоль дороги?

Молодые люди глянули на босса, предоставляя ему слово, и Бартер пояснил:

– Это копры заброшенных шахт. В девятнадцатом веке там велась добыча, но в начале двадцатого запасы ископаемых истощились. Всего в округе десять таких шахт.

– Так надо снести эти постройки и засыпать шахты, – высказался не в меру ретивый приезжий из Центра. – На их месте можно пасти овец.

– Не вздумайте предложить такое всерьёз, приятель, – отозвался Квиллер. – Эти развалины греют сердце каждого жителя Мускаунти.