– Никаких. Ограбления не ожидается, если ты на это намекаешь.

– Взрыва бомбы в прошлом году тоже никто не ожидал, – заметил Квиллер. – Времена меняются… Ценности Делакампа, несомненно, застрахованы, но не вчинит ли страховая компания иск отелю в случае кражи? По-моему, отель обязан выставить охранника – хотя бы для защиты своих интересов.

Его слова были встречены ещё одним взрывом смеха.

– Я совершенно серьёзно!

– А что? Почему бы и нет? – произнёс Ларри, усмехнувшись. Он сам не раз устраивал розыгрыши, то выступая в роли невозмутимого дворецкого на чопорном обеде, то вламываясь под видом пьяного на затянувшееся собрание городского совета.

– Почему бы и нет? – поддержала его Кэрол.

Супруги заговорщицки переглянулись.

– Подберём что-нибудь подходящее в отделе верхней одежды.

– Фуражка должна быть на пару размеров больше.

– Тёмные очки.

– Накладные усы и парик тоже надо выбрать потемнее.

– И хорошо бы пистолет в кобуре.

– В театральной бутафорской наверняка найдётся деревянный.

– И ещё неплохо бы немецкую овчарку.

Представив самого состоятельного жителя Мускаунти в форме охранника, тёмных очках и с деревянным пистолетом на боку, все страшно развеселились.

– А как вы объясните этот маскарад Дела-кампу? – спросила Полли, никогда не терявшая здравого смысла.

Придумать оправдание на ходу не составляло для Квиллера труда.

– Ну… это новый отель, с новыми владельцами и новыми правилами. Согласно правилам при демонстрации ценностей должен присутствовать охранник.

– По-моему, всё законно, – одобрил Ларри.

– Я поговорю с Бартером, – сказал Квиллер. – Уверен, он согласится. У него есть чувство юмора.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

6 сентября, воскресенье.

Овцы без пастуха не отара.

Выставка декоративно-прикладного искусства была открыта уже второй день. Полли и Квиллер проследовали к Центру искусств лесной дорожкой. У Полли был составлен длинный список подарков на Рождество, и многие из них она надеялась приобрести на выставке. Квиллер, обычно даривший что-нибудь съестное, собирался поискать симпатичный стаканчик для карандашей, Чтобы поставить его на стол в библиотеке. Они осмотрели множество гончарных поделок, домотканых салфеток, шарфиков ручной вязки, расписанных от руки изразцов, кованых железных заклепок, выструганных вручную деревянных салатниц и открыток, нарисованных художниками-любителями.

Квиллер отыскал и поделки Торнтона: чаши, блюда, подсвечники, вазы и прочее, отшлифованные до атласной гладкости и демонстрирующие естественный узор древесины. Полоски, завитки, глазки и пятна всех оттенков коричневого выглядели на бледно-восковой поверхности дерева весьма привлекательно.

– Я использую расслоившуюся древесину, – объяснил Торнтон. – Повреждения, нанесённые грибком, древоточцами, дятлами или неправильным ростом, создают абстрактные рисунки, которые проступают при шлифовке.

– Мне нравится вот это, – Квиллер указал на сосуд классической формы с мраморными прожилками. – Как ты это называешь – ваза, чаша, кувшин или ещё как-нибудь?

– Просто сосуд. В емкостях такой формы в Древнем Египте хранили воду и оливковое масло. Он изготовлен из вяза. А круглая шкатулка с крышкой – это клен.

– Беру и то и другое.

– Шкатулка уже продана.

И действительно, на дне её была прикреплена красная наклейка с инициалами <М.