Квиллер вышел встретить нежданного гостя и увидел, что это десятилетний мальчишка с фермы Макби.

– Калверт! Вот приятный сюрприз! Я вспоминаю тебя каждое утро, читая очередную календарную мудрость.

– Правда? – откликнулся мальчик.

– Чем могу быть тебе полезен?

– Папа сказал, что я могу попросить вас кое о чём

– О чём же?

– Вы не достанете мне автограф Боза? Папа говорит, что он работает в вашей гостинице.

Этого Квиллер сделать, понятно, не мог и решил увести разговор в сторону.

– Дело в том, что это не моя гостиница, – сказал он. – Она принадлежит Фонду К. Просто названа в честь моей матери.

– А… – произнёс Калверт. Он не видел тут связи с тем делом, из-за которого пришёл.

– И потом, это теперь не просто гостиница, а отель, более комфортабельный и шикарный.

– Понятно.

– А ты видел, как Боз метал ствол в субботу?

Мальчик покачал головой.

– Я читал об этом в газете. И в школе все об этом говорят.

– К сожалению, Боз на этой неделе не работает, так что давай подождём и посмотрим, что будет дальше. А как дела в школе?

– В порядке! – ответил Калверт и убежал.

Перекусив на скорую руку, Квиллер отправился на заседание Генеалогического клуба, проходившее в Старой каменной церкви на Парковом кольце. У входа его встретили Ланспики.

– Все с нетерпением ждут тебя, – сказала Кэрол.

– Откуда такое нетерпение? Они ожидают, что я буду выполнять акробатические трюки или изображать кого-нибудь в лицах?

В зале для собраний ожидало человек двадцать, сидевших по кругу. Квиллер обошёл круг, обмениваясь рукопожатиями. Все здесь были людьми его возраста или старше; представлять его никому не требовалось. Каждый неизменно бросал взгляд на его усы и произносил что-нибудь вроде: <Читал вашу последнюю статью… Откуда вы только берете идеи для вашей колонки?.. Как поживают сиамцы?>

Решив по-быстрому кое-какие организационные вопросы, приступили к основной части. Один из членов клуба зачитал отчёт о своих генеалогических изысканиях, проведённых в Ирландии, после чего и другие сообщили об открытиях, сделанных ими с помощью старых семейных документов, судебных отчетов, кладбищенских записей и военных архивов.

Наконец Ларри объявил, что присутствующие с удовольствием выслушают почетного гостя

<Вот паршивец, – подумал Квиллер. – Мог бы и предупредить>. Тем не менее он поднялся, оглядел всех и поморгал, прикидывая, как бы получше справиться с задачей. (При этом ему пришло в голову, что выглядит он, наверное, совсем как Килти.) Затем своим звучным голосом он произнёс:

– То, что я здесь услышал, было для меня в некотором роде откровением. Я представляю собой, можно сказать, некий затерявшийся в пустоте объект: у меня нет родных, нет семейных преданий и записей, я не знаю даже имени своего отца. Он умер до моего рождения, и мать никогда не говорила мне ни о нём, ни о его родителях.

Тем из вас, в чьих семьях все рождения и смерти обязательно заносятся на скрижали семейной истории, не может не казаться странным существование такой личности, как я. Мне же, единственному ребенку у матери, это представлялось вполне нормальным. Мне даже в голову не приходило поинтересоваться своими предками – я был слишком занят уроками, бейсболом, участием в драмкружке, чтением книг о собаках и лошадях и стычками со сверстниками.

Мать умерла, когда я учился в колледже, а вскоре все семейные записи погибли при пожаре… Единственное, что я могу рассказать о своем происхождении, так это то, что мы жили в Чикаго, девичья фамилия матери была Макинтош, а моя фамилия пишется через <в>.