– Мне пора идти домой кормить кошек.

Они вернулись на террасу, и Квиллер поблагодарил миссис Эплхардт за приятно проведенный день и интересное знакомство.

Неожиданно Элизабет заговорила:

– Я отвезу вас домой, мистер Квиллер, и мы захватим с собой свежих трав для повара вашей гостиницы.

– Нашего гостя отвезёт домой Генри, - поправила её мать.

Отбросив с лица волосы, молодая женщина смело повысила голос:

– Мама, я желаю сама отвезти мистера Квиллера. У него две сиамские кошки, которых я хотела бы увидеть.

Остальные члены клана слушали это выступление в молчаливом изумлении.

– Элизабет, ты не совсем в себе, - с усилием произнесла миссис Эплхардт, - и, конечно же, не в состоянии править. Нам лучше не рисковать. Ты так чувствительна к лечебным процедурам… Ричард, ты не согласен?

Не успел старший брат ответить, как подал голос Джек:

– Ради бога, мама, позвольте ей хоть раз в жизни сделать то, чего она хочет! Если коляска опрокинется и она сломает шею, так тому и быть! Это карма! Ведь так она нам всегда говорит!

Квиллер, невольный свидетель неловкой минуты семейной истории, перешел к невесткам и спросил, слыхали ли они о неразгаданной тайне маяка. Они, по счастью, не слыхали, и он подробно изложил им историю с несколькими преувеличениями собственного изобретения. Ко времени, когда его слушательницы раздумывали о судьбе смотрителей маяка, снова показалась Элизабет - в юбке-штанах, сапогах, соломенной матросской шляпе и безукоризненно сшитой рубашке.

– Грум ведёт сюда фаэтон, - сказала она чуть дрогнувшим голосом.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Грум подсадил Элизабет на облучок, а один из слуг в зелёной куртке подбежал с букетом трав. Она уселась прямо, тесно прижав локти к телу и держа вожжи меж пальцами левой руки. В правой руке у неё был хлыст. Отъезжая от дома, она полностью владела собой. Квиллер подумал: «Все, что нам нужно для финальной сцены, - это мелодраматическая закадровая музыка, пока мы удаляемся в закат. А какой список действующих лиц! Деспотичная мать, робкая дочь, два покорных сына плюс третий, чувствующий себя достаточно вольготно, чтобы позволять себе дерзкие выпады шута».

Усаженный сбоку от хрупкого возницы, он спросил:

– А вы уверены, что ваше травмированное запястье удержит этот хлыст?

– Он только символ, - отозвалась она. - Скип слушается вожжей и голоса возницы. Наш стюард вдобавок и замечательный тренер.

Они остановились у ворот, перед тем как свернуть в поток воскресных отдыхающих.

– Пошёл, Скип!

Кивнув головой, словно в знак того, что приказ понят, конь свернул налево.

– Мама говорит, что вы пишете для газеты. Для какой? - спросила Элизабет.

– Для «Всякой всячины», что на материке.

– Она в самом деле так называется? Я не читаю газет. Они меня расстраивают. А что вы пишете?

– О том о сём… Могу ли я спросить, где сегодня были павлины? Я так понял, что у вас есть павлины.

– После смерти папы мама продала их в зоопарк. Их крики действовали ей на нервы. Она продала и его телескопы, и книги по астрономии. Это было его хобби. Вы когда-нибудь видели НЛО? Папа говорил, что они зависают над большими телами в воде. Если он замечал такой объект, то будил нас среди ночи, и все мы вылезали на крышу с биноклями, кроме мамы и Джека. Она говорила, что это глупо, Джек - что скучно. Джек вообще часто скучает.

Элизабет была разговорчивее, чем ожидал Квиллер. Пока она болтала, он думал о семье, с которой только что познакомился. У Джека и его матери была одна и та же самоуверенная манера, хорошая внешность и перевернутая улыбка с опущенными уголками губ.