— Но уничтожил он «Погребенных»!

— Видимо, в самом содержании поэмы почуял опасность: некий дух искушает героя в белом дворце — на вилле Паоло в стиле палаццо на берегу Тирренского моря.

— Это так необычно и так далеко от нас, — заметила Лара. — С тайной организацией вам не справиться.

— Я и не претендую. Только б узнать, какой такой «демон» мне покровительствует, искажая мою волю.

— Эти оккультисты, разве не понятно?

— В общем, понятно… Но мне необходим последний штрих, ну хоть намек на их причастность к убийству Евгения. Тогда, может быть, я успокоюсь. — «Упокоюсь», — уточнил я про себя.

— Успокойтесь. Петр мог слышать их разговор со Степой в аллейке, а потом захоронить труп. А план созрел, когда они все слушали поэму.

— Возможно. Чтение прервалось на торжествующей ноте: «В подлунном мире будет мне подвластно все: блеск золота, дрожь страсти, знанья торжество!»

— Биржевик страдал патетикой. — Лара усмехнулась.

— Не суди слишком строго, он был гений в другом.

— И тут вошла ваша жена.

— Да, как назло… как напоминание: не все подвластно. И склеп, оказывается, ускользнул. Трое друзей остались ждать хозяина, никто из них не покидал гостиную.

— А горничная? — воскликнула Лара.

— Молодец, девочка!

Она продолжала в азарте:

— Петр знал от нее — вы подлили что-то в бокал кузена — и подстроился под ваши действия. Понимаете? Если б он знал, что у вас яд, он бы с облегчением умыл руки. Дело и так сделано! Но он мог предположить, например, снотворное. Вы хотите усыпить соперника, чтоб объясниться с женой.

— И отравил ее и Всеволода именно болиголовом? Невероятное совпадение.

— Почему невероятное? Паоло виделся с Марьей Павловной, вы ж сами сделали вывод, что она кому-то…

— Это я так, в горячке следствия. Не кому-то — я вырвал яд у бабули чуть ли не силой. Стала б она ублажать залетного иностранца.

— Ну вот, мы опять вернулись к французскому флакону, — протянула Лара разочарованно. — Где ж разгадка?

— Где-то рядом, я чувствую. Ее знал Евгений.

— Секретарь был раскаявшимся соучастником, несомненно!

— Я был бы готов согласиться с тобой… Он не дослушал поэму до конца, где герой молитвой прогоняет демона, раскаивается и возвращается на «пепелище предков».

— То есть Всеволод отказался от тайного братства?

— В идеале — да.

— Секретарь не знает об этом, — подхватила Лара увлеченно, — не доносит на убийцу, уверенный, что, если капитал перейдет к вам, вы будете проводить национальную политику.

— Все складно, Ларочка, но знаешь, одно дело теории (даже самые неблагородные), а другое — убийство. Как он мог стерпеть смерть Наташи?

— Был поставлен перед фактом: мертвую не вернуть, теория торжествует, надо договориться с вами.

Я задумался. Мы быстро приближались к парку, ночному нашему прибежищу, в котором, может быть, скрыта тайная могила. Остановились. Я закурил.

— Покойник был кабинетный мыслитель, мечтатель… как подросток, не из нашего века, да. И мог бы ради высочайшей цели пожертвовать жизнью. Но — своей, а не чужой. К тому же он был человек верующий.

— А вы?

— В Бога я верую.

— Как же вы живете?

— Плохо.