одолевала  слабость,  дышал  он  с трудом, а потому опустился на ступеньку и

взял миску из ее рук.

     - Благодарю вас, госпожа.

     Она    была    на    редкость   хороша   собой:   сине-зеленые   глаза,

бледно-золотистая кожа.

     - Память возвращается к вам, мистер Шэнноу?

     - Нет, - сказал он и начал есть.

     - Со  временем вы все вспомните, - заверила она его. Снаружи фургон был

выкрашен  зеленой и алой красками разных оттенков, и с его места Шэнноу были

видны еще десять фургонов, выкрашенных точно так же.

     - Куда  вы  все  направляетесь?  -  спросил  он.  -  Да куда захотим, -

сказала  девушка.  -  Меня  зовут Исида. - Она протянула руку, и Шэнноу взял

ее. Пожатие ее пальцев было твердым и сильным.

     - Вы  отлично  готовите,  Исида.  Мясо чудесное. Пропустив похвалу мимо

ушей, она села рядом с ним.

     - Доктор  Мередит  думает, что у вас трещина в черепе. Вы совсем ничего

не помните?

     - Ничего,  о  чем  мне  хотелось бы говорить, - сказал он. - Расскажите

лучше о себе.

     - Рассказывать  особенно  нечего,  -  сказала  она.  -  Мы, как видите,

странники.  Следуем  за  солнцем  и ветром. Летом пляшем, зимой мерзнем. Это

хорошая  жизнь.  -  В  ней  есть  своя  прелесть,  -  согласился Шэнноу. - И

так-таки никакой конечной цели?

     Она помолчала, но не опустила больших синих глаз под его взглядом.

     - Жизнь  -  это  странствования, мистер Шэнноу, с единственным конечным

назначением. Или вы считаете иначе?

     - Спорить с Исидой безнадежно, - сказал Иеремия, подходя к ним.

     Шэнноу обратил взгляд на морщинистое лицо старика.

     - Думаю,  это  верно,  -  сказал  он, поднимаясь со ступеньки. Колени у

него  подогнулись,  на  него  навалилась  слабость,  и  он ухватился за край

фургона.  Глубоко  вздохнув,  Шэнноу сделал шаг вперед. Иеремия взял его под

руку и пошел рядом с ним.

     - Вы крепкий человек, мистер Шэнноу, но ваши раны были тяжелыми.

     - Раны  заживают,  Иеремия.  - Шэнноу смотрел на горы. Ближайшие были в

узорах  леса,  но  дальше,  уходя в бесконечность, вставали другие вершины в

неясной голубой дымке. - Такой красивый край!

     Солнце  медленно  заходило  за  западный  хребет,  заливая  его  склоны

расплавленным  золотом.  Шэнноу  сосредоточил  взгляд  на  отроге  справа  -

песчаник будто светился изнутри.

     - Он  зовется  Храмовой  горой, - сказал Иеремия. - Говорят, это святое

место,  где  обитают  древние  боги. Сам же я убежден, что это приют орлов и

ничего больше.

     - Мне это название не знакомо, - сказал Шэнноу.

     - Потеря памяти не может вас не мучить, - заметил Иеремия.

     - Но  не сейчас, - ответил Шэнноу.