- Не  знаю,  Пакья.  Возможно,  что  и  никогда.  Он  так старался быть

истинным  христианином,  терпеливо  сносить все насмешки и издевательства. -

Бет  вернулась  к  столу  и  села.  Теперь  тоненькая Пакья положила длинные

пальцы  на  плечо  женщины. Бет подняла руку и накрыла ладонью теплый мягкий

мех.  -  Знаешь,  я любила его, когда он был настоящим мужчиной. Но, клянусь

Богом,  любить  святого  невозможно!  - Она покачала головой. - Двадцать лет

его жизни обращены в пепел и прах.

     - Но  они  не  были  потрачены зря, - сказала Пакья. - И они не пепел и

прах.  Он  дал  нам  гордость  и показал нам истинность Божьей любви. Это не

малость, Бет.

     - Может  быть, и так, - сказала Бет без всякой убежденности. - А теперь

ты  должна  сказать своим, что вам надо уйти глубоко в горы. Боюсь, и месяца

не пройдет, как начнутся кровавые бесчинства. Поговаривают о новых охотах.

     - Бог защитит нас, - сказала Пакья.

     - На  Бога  уповай,  а  пистолеты держи заряженными, - негромко сказала

Бет.

     - У нас пистолетов нет, - возразила Пакья.

     - Это  присловье,  малютка.  И означает, что... иногда Бог хочет, чтобы

мы сами о себе заботились.

     - За  что они нас ненавидят? Разве Диакон не сказал, что мы все - Божьи

дети?

     Такой  простой  вопрос, но у Бет не было на него ответа. Она посмотрела

на  волченку.  Не  выше  пяти футов, фигура почти человеческая, только спина

согнута,  а  длинные  с  тремя суставами пальцы завершаются темными когтями.

Серебристо-серый мех покрывал ее с головы до ног.

     - Не  могу  сказать  почему,  Пакья. И не знаю, почему Диакон переменил

свое  мнение.  Единенцы теперь говорят, что вы мерзость. Я думаю, они просто

считают,  что  вы  иные.  Однако  я  по  опыту знаю, что людям для ненависти

особые  предлоги  не нужны. Она просто присуща их природе. Теперь тебе лучше

уйти,  и  пока  не  возвращайся.  Я  скоро  приду  в горы, принесу кое-какие

припасы, когда они тут чуть поостынут.

     - Я бы хотела, чтобы Пастырь был здесь, - сказала Пакья.

     - Аминь. Но я предпочла бы того человека, каким он был когда-то.

                                   * * *

     Нестор  пересчитал  последние  бумажки,  засунул  их в конверт, конверт

запечатал  и  положил  на уже готовую кипу. Сегодня предстояло заплатить ста

сорока  шести  лесорубам  и  семи  возчикам, а обменные банкноты привезли из

Единства  только  накануне  поздно  вечером. Нестор поглядел на вооруженного

охранника за открытой дверью сараюшки.

     - Все готово, - крикнул он ему.

     Закрыв  расчетную  книгу,  Нестор  встал  и  распрямил  спину.  Старший

охранник,  сутулый  Лимис,  который  прежде  был  лесорубом,  вошел внутрь и

прислонил  ружье  к  стене.