-  Радша лихоманку твою со двора к реке уманил, - ответила та. - Ныне тебе легче станет.

    -  Спасибо тебе, красавица, - прикрыл глаза Середин.

    -  Меня батюшка с кашей к тебе послал. Сказывал печь затопить, коли остыла, - выпрямилась девушка. - Я и увидела, как ты в беспамятстве мечешься.

    -  Спасибо, - повторил Олег. - А где каша, кстати?

    -  Остыла, небось, уже… - Даромила подошла ближе, наклонилась и подняла откуда-то глубокую деревянную миску, до краев полную коричневатых крупинок ячки. Там же лежали и три ровных кубика мяса с тонкими прожилками.

    -  Ничего, - приободрился ведун, пытаясь сесть. - Лучше холодная каша, чем горячий голод.

    -  Дай помогу… - наклонилась вперед девушка. Они едва не столкнулись лбами, но Даромила резко отвернулась, и Олег получил по щеке шлепок толстой тяжелой косой. И вдруг подумал, что для двадцати лет, на которые выглядела помощница, она уж слишком засиделась в девках. Старая дева уже, можно сказать. Обычно замуж на Руси лет этак в пятнадцать, шестнадцать, ну, в семнадцать выдают. Редко когда позднее.

    -  Благодарю, красавица. Что бы я без тебя делал? - От перемещения в вертикальное положение у Середина закружилась голова, и он понял, что встать пока не сможет. По крайней мере, в ближайшие пару часов, пока хорошенько не подкрепится и окончательно, не придет в себя.

    -  Слушай, милая. Сделай доброе дело, принеси ложку. Она на поясе. Вон, поверх сумок у печи лежит. [2]

    Даромила кивнула, сходила к печи, расстегнула чехольчик, достала главный инструмент всякого русского человека:

    -  Ух ты! С самоцветами! Дорогая, наверное?

    -  Уж какая есть. - Олег принял от нее ложку, тут же подцепил и перекинул в рот все три мясных кусочка, прожевал, потом принялся торопливо черпать чуть теплую кашу.

    -  А правду сказывали, что у тебя кистень серебряный?

    -  Какой есть, - лаконично повторил занятый трапезой Середин.

    -  Тоже, небось, немалых денег стоит… А может, ты и не путник вовсе? Может, боярин переодетый, что от княжьего гнева прячется?

    Олег промолчал, а девица, увлеченная неожиданным «прозрением», заметалась по бане:

    -  Отчего же переодетый? Рубахи у тебя шелковые, штанов разных целый мешок, сапоги дорогие, оружие странное с рукоятью из самоцветов…

    -  Какой боярин?! - поспешил вмешаться в ее мыслительный процесс Олег, сообразив, что рискует стать героем вовсе невероятных слухов. - Какой боярин! Ты телеги мои у забора видела? Это добыча ратная. Думаю, до Рязани доберусь, за две-три гривны продам. Обычный воин я, саблей себе прибыток зарабатываю. Дома и семьи у меня нет, так что доход весь на себя трачу.

    -  Целых три гривны? - изумилась Даромила. - За един поход?

    -  Не за один поход, а за целый год доход у меня такой получился, - на всякий случай предупредил Олег. - К тому же из трех сотен, что со мной на половцев ходили, полста головы свои сложили, а еще два раза по столько ранеными возвернулись. Вот и считай: две гривны за свой живот - много это или мало?

    -  Три гривы? - словно не услышала его девушка. - За един раз?

    -  Ты чего, в ратники решила записаться? - усмехнулся Олег. - Так имей в виду: шанс с добычей вернуться один из четырех примерно получается.