– Может быть, я вдруг стал чересчур осторожничать, потому что теперь ты – Наладчица Джейн.

Его не переспоришь. Она снова хлебнула чаю – слишком сладко. Меду переложила.

– Хочешь знать, что я выяснила?

– Хочу. – Он взял свою бутылку, опустошил ее жадным глотком на несколько дюймов. Хорошо бы только найти другой способ для выяснения. – Расскажи, пожалуйста.

Джиа рассказала о Джо Портмене, о матери и брате Тары, о том, что они пережили после ее похищения. Описала день исчезновения: девочка в той же самой одежде вышла из конюшен, прошла вниз по кварталу за пряником, и больше ее никто не видел.

– Она делала это каждый четверг? – уточнил Джек.

Джиа кивнула.

– А что? Это важно?

– Возможно. Значит, следовала определенному распорядку. Возникает хорошая вероятность, что похищение не случайное. За ней кто‑то следил. Ее наметили.

Джиа мороз прохватил. Невинная девочка, бегавшая каждый четверг одной и той же дорогой за лакомством, даже не подозревала о слежке. Сколько раз похититель смотрел, как она покупает пряники, прежде чем совершил прыжок?

Она растерла руки, покрытые гусиной кожей.

– Просто бред сумасшедшего.

– Потому что мы имеем дело с сумасшедшими. Вроде... – Он вдруг замолчал и нахмурился.

– Что?

– Вроде Беллито с его дружком. Мальчик, которого они схватили в тот вечер...

– Дук.

– Верно... тоже придерживался определенного распорядка, по крайней мере по словам его матери. Каждый вечер примерно в одно время выбегал за мороженым. Был уже в магазинчике, когда подъехали Беллито с Минкином и остановились у входа. Знали, что он должен выйти. Поджидали его.

– Точно так же, как кто‑то ждал Тару между конюшнями и кондитерской тележкой. Одинаковый способ?

Джек вытаращил глаза:

– Ты хочешь сказать, похитители действуют одинаковым способом, намечая жертвы, которые придерживаются какого‑то распорядка?

– Неужели ты думаешь, будто Беллито причастен и к похищению Тары?

– Было бы потрясающее совпадение, черт побери!

– Но...

– Да. Помню, – мрачно кивнул Джек. – Совпадений больше не будет.

– Все равно ничего не ясно.

– Мне тоже. Давай согласимся: не обязательно принимать за истину утверждение лишь потому, что оно прозвучало из уст сумасшедшей старухи. – Джек мысленно слышал голос с русским акцентом, сказавший, когда он склонился к могиле Кейт: «Это не совпадение. Совпадений у тебя больше не будет», и встряхнул головой, прогоняя воспоминания. – Что еще удалось узнать?

Джиа прищелкнула пальцами:

– Ох, оказывается, песня, которую она поет, на самом деле не шестидесятых, а восьмидесятых годов! Это Тиффани...

– Точно! Тиффани пела «Наконец мы одни»... Как же я мог забыть? Особенно во время выступлений в «Плейбой‑клубе».

– Правда? Когда это было?

– Не помню. Слышал по радио или еще где‑нибудь.

– Ну, по словам отца, Тара без конца пела эту песню. А знаешь, что меня по‑настоящему потрясло? Она была поклонницей кролика Роджера.

Джек не то чтоб побелел, но его загар вдруг слинял на три тона.

– Господи Иисусе...

– Ты что?

Он поведал о запертом шкафе в магазине Илая Беллито, полном детских игрушек, включая брелок для ключей с кроликом Роджером, с которым хозяин не желал расставаться ни за какие деньги.

Джиа снова покрылась мурашками.

– Он у тебя с собой?

– Нет, дома. Давай не будем делать скоропалительных заключений.