Позже мать отыскала ее. Леа стояла, прислонившись к холодным камням крепостной стены. Она уже не плакала. Первый урок супружеской жизни Леа получила – при разлуке слезы не помогают.

А лорд Реднор гнал коня и не оглядывался. И вновь он не понимал себя. Как же все таки произошло, что девочка так завладела всеми его помыслами? Два дня назад он ее еще и в глаза не видел. Она не сделала ничего, ни единого жеста, чтобы обольстить, очаровать его. Она не надевала роскошных украшений, даже ее лучшее платье и то перешито из материнского. При дворе он встречал немало женщин, среди них попадались красавицы из красавиц. С некоторыми из них он заводил короткие романы, но ни одной из них не удавалось взять в плен его сердце. И потом, что за тревога поселилась вдруг в его душе? Он не раз смотрел в лицо смерти и давно избавился от животного страха перед сражением – все в руках Божьих. О чем же ему теперь тревожиться? И тут он понял: Леа. Что станется с ней, если он, Реднор, погибнет? Впервые за всю свою жизнь он ощутил ответственность за другого человека.

Не отрываясь, Кейн смотрел на дорогу. Рядом с ним ехал Одо – один из его новых рекрутов – и с пониманием поглядывал на командира.

Одо попал в отряд Реднора, потому что оказался более сообразительным и предприимчивым, чем другие крестьяне, к которым он принадлежал по рождению. Его приметил Джайлс, командир воинов лорда Реднора. Он наткнулся на Одо в пивной одной маленькой деревушки, где тот громко уверял всех окружающих, что все богатые одинаково плохи и любой человек в состоянии постоять за себя, было бы соответствующее оружие. Джайлс не захотел увечить приглянувшегося ему парня и предложил ему сразиться на крестьянских дубинах, вполне привычном для крикуна оружии. Джайлс подтвердил делом свое убеждение в том, что люди не рождаются равными, поранив противнику голову. Однако Джайлс не мог не заметить горячности и смелости молодого человека, кипевшего в нем желания драться, о чем и не замедлил доложить своему хозяину. Юношу забрали с фермы, где он родился и где, по всей вероятности, умер бы, и он был определен для начала в гарнизон Пейнкастла. Там Одо научился владеть различными видами оружия и теперь направлялся в свой первый боевой поход, в котором ему предстояло применить изученное на практике.

Одо вполне устраивала перемена в его судьбе, хотя особых планов он пока не строил, поскольку все еще пребывал в уверенности, что от богатых ничего хорошего не дождешься. Сомнения охватили его именно в эти минуты, когда отряд удалялся прочь от замка Пемброков. Они ехали мимо рощ и фруктовых садов. Несмотря на относительно плодородный год, крестьяне, попадавшиеся на их пути, были одеты в рванье и смотрели голодными глазами. Никто не выходил им навстречу с приветствиями. Одо не привык к такому – на его родине всадников всегда привечали. А здесь люди опрометью бросались к домам, чтобы спрятаться, или падали ничком на землю в надежде, что останутся незамеченными. Стало ясно, что они как огня боялись своего хозяина, он вселял в них ужас.

Появление графа Гонта и его сына в родных краях тоже не особенно радовало крестьян, но лишь потому, что обычно это означало: настало время сбора налогов. На самом деле их по настоящему никто не боялся. Те, кто тревожился за хорошеньких жен и дочерей, заблаговременно их прятали. А иные и сами отправляли женушек с дочками в Пейнкастл с какими нибудь подарками или снедью – ходили слухи, что и отец и сынок щедро одаривают женщин, которые им приглянулись.

Одо помнил и случаи, когда прибытия Гонтов в деревнях ожидали с самым искренним нетерпением: например, когда в окрестностях начинали шалить разбойники из обедневшего рыцарства, или когда предстояло разрешить судебную тяжбу, или в ожидании нападения со стороны горных валлийцев. Тогда в деревнях выставляли дозорных, и появление среди холмов черного с золотом штандарта Гонтов во главе вооруженного отряда вызывало вздохи облегчения и крики радости.