|
Допустим даже, ей вздумалось бы полюбезничать со Старским, так не стала бы она делать этого на глазах у всех. Сумасшедший я!" Через несколько часов они прибыли на место. Заслав, некогда городок, а ныне жалкий поселок, расположен в низине и окружен топкими лугами. Все постройки, кроме костела и бывшей ратуши, одноэтажные, деревянные и очень ветхие. Посреди площади, вернее пустыря, заросшего бурьяном и изрытого ямами, виднеется огромная куча мусора, а также колодец под дырявым навесом, опирающимся на четыре прогнивших столба. День был субботний, поэтому лавчонки стояли на запоре и на площади было безлюдно. К югу, в версте или двух за городом, тянулась гряда холмов. На одном из них росли старые дубы, а на соседнем возвышались развалины замка в виде двух шестиугольных башен; на их крышах и в амбразурах буйно зеленела трава. Путешественники остановились на площади. Вокульский вышел из коляски, чтобы повидаться с ксендзом, а Старский принял на себя командование. - Мы поедем к тем дубам и съедим, что бог послал и повара настряпали, а потом коляска вернется сюда за паном Вокульским. - Благодарю, - ответил Вокульский. - Но я не знаю, как долго задержусь здесь, и лучше пойду пешком. К тому же я должен подняться к замку. - И я с вами, - отозвалась панна Изабелла. - Я хочу посмотреть любимый камень председательши... - прибавила она вполголоса. - Пожалуйста, скажите мне, когда пойдете туда. Коляска отъехала, а Вокульский пошел искать ксендза. Они столковались за четверть часа. Ксендз сказал, что вряд ли в городе будут возражать, если на камне возле замка появится надпись, лишь бы она не была неприличной и богохульной. Услышав, что речь идет о памятнике покойному капитану Вокульскому, с которым он был знаком, ксендз обещал сам уладить это дело. - Есть у нас тут некий Венгелек, лоботряс, но мастер на все руки; он и кузнец и столяр; пожалуй, он сумеет вырезать и надпись на камне. Сейчас я пошлю за ним. Еще через четверть часа явился Венгелек - парень лет двадцати трех, с веселым и умным лицом. Проведав, что дело пахнет заработком, он нарядился в серый долгополый сюртук с высокой талией и щедро смазал волосы салом. Вокульский больше не мешкал; он попрощался с ксендзом и вместе с Венгелеком пошел к развалинам. Уже за заставой, давно никем не охраняемой, Вокульский спросил: - А что, брат, хорошо ты пишешь? - Ого! Мне ведь частенько из суда бумаги давали переписывать, хоть рука у меня к перу и непривычная. А стихи, что из Отроча эконом посылал дочке лесничего? Все моя работа! Он только бумагу покупал... до сих пор еще не доплатил мне сорок грошей за переписку. А уж как налегал: чтобы обязательно с вензелями! - Ты и на камне сумеешь написать? - Ведь буквы-то нужны выдолбленные, а не выпуклые? Отчего же не суметь. Я бы взялся и по железу писать, а то и по стеклу, какими хочешь буквами - прописью или печатными, немецкими, еврейскими. |
