|
Эти господа все делают сообща. - А ты как на это смотришь? Панна Изабелла пожала плечами. - Что же тут спрашивать! - Я слышала также, - продолжала Вонсовская, - что Вокульский объяснился... Панна Изабелла принялась теребить бант на своем платье. - Так уж сразу и объяснился... Он объясняется всякий раз, когда меня видит: и глядя на меня и не глядя, и говоря и не говоря... как все они... - А ты? - Пока что провожу свою программу. - Можно узнать какую? - Разумеется; я даже предпочитаю не делать из этого тайну. Прежде всего еще у председательши... Кстати, как она себя чувствует? - Очень плохо. Старский уже почти не выходит из ее комнаты, и нотариус ездит ежедневно, только, кажется, напрасно... Итак, что же с программой? - Еще в Заславеке, - продолжала панна Изабелла, - я намекнула о продаже магазина (тут она сильно покраснела), и он будет продан самое позднее в июне. - Отлично. Что ж дальше? - Затем я не знаю, как быть с этим торговым обществом. Он, разумеется, готов немедленно с ним покончить, но я еще сама колеблюсь. Участвуя в нем, можно иметь около девяноста тысяч рублей в год, без него - всего тридцать тысяч; тут, сама понимаешь, есть о чем призадуматься. - Я вижу, ты начинаешь разбираться в цифрах. Панна Изабелла брезгливо махнула рукой. - Ах, видно, я никогда не научусь в них разбираться. Но и он мне об этом толкует понемножку... и отец, да и тетка. - И ты так прямо и говоришь с ним? - О нет... Но если спрашивать о некоторых вещах не подобает, приучаешься вести беседу так, чтобы нам и без вопросов все выкладывали. Неужели ты не понимаешь? - Ясно. Ну, а дальше? - с оттенком нетерпения в голосе допытывалась Вонсовская. - Последнее условие - чисто морального свойства. Как я узнала, у него нет никакой родни, что является его величайшим достоинством, а я оговорила, что сохраню все мои прежние знакомства... - И он безропотно согласился? Панна Изабелла немного высокомерно посмотрела на приятельницу. - Ты в этом сомневалась? - Ни минуты. Значит, Старский, Шастальский... - Да, да, Старский, Шастальский, князь Мальборг... словом - все, кого мне вздумается выбрать сейчас и в будущем. Как же иначе? - Совершенно правильно. А ты не боишься сцен ревности? Панна Изабелла расхохоталась. - Я - и сцены!.. Ревность - и Вокульский!.. Ха-ха-ха!.. Нет в мире человека, который бы осмелился устроить мне сцену, а тем более он. Ты понятия не имеешь о его беззаветном обожании. Его доверие, доходящее до полного отречения от собственной личности, - право, это как-то даже обезоруживает меня. |
