|
Они сидели очень близко друг к другу и оба раскраснелись, хотя беседовали таким тоном, словно речь шла о чем-то безразличном. Однако Вокульский заметил, что этот безразличный тон не соответствует содержанию разговора; ему почудилось даже, что, болтая так непринужденно, они хотят кого-то ввести в заблуждение. И тогда впервые, с тех пор как он знал панну Изабеллу, в голове его пронеслось страшное слово: "Ложь! ложь!" Он сидел, прижавшись к спинке дивана, смотрел на оконное стекло и - слушал. Каждое слово Старского и панны Изабеллы падало ему на лицо, на голову, на грудь каплями свинцового дождя... Теперь он уже не думал предупреждать их, что понимает, о чем они говорят, только слушал, слушал... Поезд как раз отъехал от Радзивиллова, когда внимание Вокульского привлекла следующая фраза: - Ты можешь поставить ему в упрек что угодно, - говорила по-английски панна Изабелла. - Он не молод и не изыскан, слишком сентиментален и временами скучен; но обвинить его в жадности?.. Даже папа находит его чересчур щедрым... - А случай с паном К.? - возразил Старский. - Насчет скаковой лошади?.. Вот и видно, что ты приехал из захолустья. У нас недавно был барон и сказал, что именно в этом случае господин, о котором мы говорим, поступил как джентльмен. - Джентльмен не спустил бы мошеннику, если б не был с ним связан какими-нибудь темными делишками, - с усмешкой заметил Старский. - А сколько раз спускал ему барон? - Как раз за бароном-то и водятся разные грешки, о которых известно пану М. Ты плохо защищаешь своих протеже, кузина, - насмешливо сказал Старский. Вокульский крепче прижался к спинке дивана, чтобы не сорваться и не ударить Старского. Но сдержался. "Каждый вправе судить других, - сказал он себе. - Посмотрим, что будет дальше". Несколько минут он слышал только стук колес и заметил, что вагон сильно раскачивается. "Никогда я не ощущал такой качки в вагоне", - подумал он. - А этот медальон, - издевался Старский, - хорош подарок к обручению... Не очень-то щедрый жених: влюблен, как трубадур, а... - Будь уверен, - перебила его панна Изабелла, - что он отдал бы мне все свое состояние... - Так бери же, бери, кузина, и дай мне в долг тысяч сто... А что, нашлась его чудотворная медяшка? - Нет, не нашлась, и я очень огорчена. Боже, если б он когда-нибудь узнал... - О том, что мы потеряли его медяшку, или о том, как мы искали его медальон? - чуть слышно проговорил Старский, прижимаясь к ее плечу. У Вокульского потемнело в глазах. "Я теряю сознание..." - подумал он, хватаясь за оконный ремень. |
