|
.. Adieu! Она села в карету и уехала, оставив Вокульского посреди дороги. - Черт побери, неужели я обидел ее? - огорчился он. - А жаль, преаппетитная дамочка! Он медленно пошел к Уяздовским Аллеям, раздумывая о Вонсовскои. "Чепуха... не могу же я признаться, что меня к ней влечет... Допустим даже, что признание было бы принято благосклонно, - что дам я ей взамен?.. Я даже не мог бы сказать, что люблю ее". Только дома Вокульский раскрыл письмо панны Изабеллы. При виде дорогого некогда почерка молнией блеснуло в нем чувство горечи; но запах бумаги напомнил ему давно-давно минувшие времена, когда она поручала ему устройство оваций знаменитому Росси. - Это была одна бусинка в четках, которые перебирала панна Изабелла, молясь своему божеству, - усмехнулся он. И начал читать: "Милая Казя! Мне так опостылело все на свете, так трудно еще собраться с мыслями, что только сегодня я решилась взяться за перо, чтобы рассказать тебе, что произошло у нас после твоего отъезда. Я уже знаю, сколько завещала мне тетя Гортензия: шестьдесят тысяч рублей; итак, всего у нас теперь девяносто тысяч, которые почтенный барон обещает куда-то поместить из семи процентов, что составит около шести тысяч рублей в под. Ничего не поделаешь, придется привыкать к бережливости. Не могу передать, как мне скучно, а может быть - тоскливо... Но и это пройдет. Молодой инженер по-прежнему бывает у нас чуть не ежедневно. Сначала он развлекал меня лекциями об устройстве железных мостов, а теперь рассказывает о том, как был он влюблен в одну особу, которая вышла за другого, как отчаянно он страдал, как потерял надежду полюбить еще раз и как желал бы излечиться с помощью нового, лучшего чуства. Он признался мне также, что пописывает стихи, в которых воспевает только красоты природы... Временами я плакать готова от скуки, но совсем без общества я бы просто умерла, а потому делаю вид, что слушаю его, и иногда позволяю поцеловать ручку..." У Вокульского жилы вздулись на лбу... Он перевел дух и продолжал читать: "Папа с каждым днем хуже. Чуть что - тотчас плачет, и стоит нам поговорить пять минут, начинает меня упрекать - знаешь, из-за кого... Ты не поверишь, как меня это расстраивает. Очень часто бываю в заславских развалинах. Что-то влечет меня туда, - не знаю, может быть, прекрасная природа... или уединение. Когда мне особенно тяжело, я пишу карандашом на потрескавшихся стенах разные разности и с радостью думаю: как хорошо, что первый же дождь смоет все это. Ах да... забыла сообщить самое главное! Знаешь, предводитель написал отцу моему письмо, в котором по всей форме просит моей руки. Я проплакала целую ночь - не потому, что могу стать предводительницей, а. |
