-  Я не знаю, наверное, то, что он на нас насылает. Что-то вроде молнии…

    Она меня перебила:

    -  А если мы с ним поговорим, скажем, что так поступать плохо? Вдруг он послушается?

    -  Боюсь, что у нас из этого ничего не получится. Он ведь там не один, их несколько человек. Они нас тобой просто убьют. Конечно, если ты хочешь попробовать…

    Маша долго молчала и ответила когда мы уже подошли к нужной избе:

    -  Наверное, ты прав. Князь Иван нас просто не станет слушать. Я и раньше пробовала с ним говорить, но он всегда надо мной смеялся.

    -  Дошли, - сказал я, останавливаясь перед нужной избой, третьей от околицы. - Ты сможешь взлететь с грузом?

    -  Не знаю, - дрожащим голосом ответила княжна. - Но я постараюсь.

    Окна избы, возле которой мы стояли, были темны. Никаких признаков того, что в ней находятся лихие люди, видно не было. Снаружи она выглядела обычным крестьянским жилищем. Ничего странного или подозрительного в ней не было. Если не считать голубого свечения клинка.

    Меня начало потряхивать какое-то внутреннее напряжение.

    -  Мне кажется, у нас остается совсем мало времени, - почти через силу, сказал я. - Если не сможешь подняться в воздух, сразу же возвращайся ко мне.

    -  Я постараюсь, - сказала Маша и взяла у меня ведерко с взрывчаткой. - Я раньше никогда ничего тяжелого в воздух не поднимала.

    Несмотря на драматизм момента, мне было любопытно посмотреть, как она будет лететь. В первый раз, когда Маша улетала из бани, все произошло слишком быстро и я, практически, ничего не успел увидеть.

    -  Значит, мне нужно просто бросить это… эту бомбу в трубу? - спросила она, явно оттягивая время.

    -  Да, и как можно скорее, - ответил я, чувствуя, что меня начинает трясти все сильнее. - Решайся, иначе будет поздно…

    -  Я боюсь, - прошептала княжна. - Я не смогу, не смогу подняться…

    В этот момент, меня так скрутило, что стало не до ее страхов и вообще не до войны. Захотелось одного, бежать отсюда, не останавливаясь и как можно дальше.

    -  Пойдем отсюда, - почти крикнул я.

    Руку с саблей свела судорога, и начали сами собой разжиматься пальцы. Марию, как и меня, я это видел боковым зрением, тоже корчило от какого-то внутреннего напряжения.

    -  Уходим, - повторил я и начал пятиться. Потом я обо что-то споткнулся и замедленно понял, что падаю. Потом в глазах померкло и мне стало хорошо и спокойно…

    Пришел в себя я в той же самой избе, в которой мы остановились на постой. За тусклым маленьким окошком, остекленным толстым мутным стеклом, было совсем светло. Я приподнял голову и понял, что лежу на печи. Мне была видна почти вся горница. На высоких полатях укрытая до глаз каким-то лоскутным одеялом, лежала княжна. Ни Ивана, ни Любы в комнате не было.

    То, что мы живы и спим в избе, а не стынем в снегу, могло говорить только об одном, наше дело кончилось если не победой, то и не полным поражением. Я начал проверять состояние своих конечностей. Все они вроде бы, функционировали нормально. Осталось встать и проверить это на практике. Я сбросил тулуп, которым был укрыт, собрался слезть с печи, и тогда увидел что на мне надето чужое белье, причем ветхое и посконное.

    -  Маша, - позвал я, но вместо членораздельной речи, получилось какое-то мычание.

    Я откашлялся и снова попытался позвать княжну, но горло свела судорога и опять, смог выдавить из себя только несколько нечленораздельных звуков.