|
Темное, пугающее местечко, но Ричард к таким привык. Людей почти нет, лишь кое‑где на скамейках парочки – Ричард проходил мимо, не оглядываясь. Первое правило в охоте на извращенца– прикинуться, будто тебя ничего не волнует. Пусть милый мальчик сам начнет: «Привет, как дела?» – «Прекрасно, а у тебя?»– «Чудная ночь, не правда ли?»– «Не слишком». – «Устал? Хочешь, разомну тебе плечики?»– «Нет, но можешь размять старину Джона, если есть охота». Пусть парень опустится на колени и поработает язычком, а когда старина Джон хорошенько набухнет соком, тут‑то и огреть извращенца хуком справа, обчистить, пока он будет не бежать. Извращенцы много чего берут в рот, но только не полицейский свисток.
Вон и он. Симпатичный мальчик, сидит на низкой стене, сложив ручки на груди. Нет, сперва надо разобраться с Кундо. Ноблес вышел на улицу. Бар «Игорный дом» располагался через дорогу почти напротив этого выхода из парка. Маленького кубинца нигде не было видно. Ладно, еще нет и часу. Можно пока обтяпать дельце и вернуться. Ричард, лавируя между деревьями, двинулся обратно, к тому месту, где парень поджидал любовничка. Черт, да для такого кто угодно сойдет. Что это за пестрые пятна у него на рубашке – цветы, что ли? Ноблес разглядел их, подойдя ближе. Э нет, не цветы, пальмы и яхты– вот что это такое. Этот парень носит спортивную рубашку, разукрашенную лодками и деревьями! Когда до стены оставалось всего несколько футов, парень поднял голову и поприветствовал его: – Как дела, Ричи? Ричи не сразу опомнился. – Гос‑споди Боже, так вот это кто! – пробормотал он. – Я‑то все думал, куда ты, к черту, запропал! Надо же, где снова встретились! – Он украдкой взглянул вправо и влево. Все чисто. Времени навалом. Он забыл, как зовут этого парня – Джо и какая‑то смешная фамилия, вроде итальянской. Во всяком случае, на агента он не похож. Ричард хотел было отпустить шуточку на этот счет, но вовремя сообразил, что этого нельзя делать: он же не должен ничего знать ни об этом парне, ни о фотографиях, ни о его закадычной дружбе с полицией. Пришлось просчитать все быстро, в момент: надо разыгрывать из себя дурачка, но держать ухо востро. И в ту самую минуту, как он принял такое решение, парень спросил его: – Ричард, ты в самом деле дурачок или прикидываешься? Он растерялся. Парень не обзывал его дураком, он задал ему вопрос, причем так, словно действительно надеялся услышать ответ. Вторая реплика окончательно сбила его с толку: – Проволока для упаковки сена – в самый раз. Гос‑споди Иисусе! – Дядюшка Мини говорил, твой отец имел обыкновение пороть тебя такой проволокой. Вышибать дурь. Ноблес молча таращился на фотографа. – Но этот урок тебе вряд ли пошел на пользу, а? Если ты так ловок и заставишь кого‑то раскошелиться на шесть сотен штук, выходит, дурь тебе не во вред пошла, верно? – Ишь ты, – проворчал Ноблес, – а ты очень умным себя воображаешь, да? – Ты же понятия не имеешь, о чем я говорю. – Мистер, – сказал ему Ноблес, – дайте‑ка я вас ощупаю. Найду на вас проводок, на том и расстанемся. Не найду– ну, тогда посмотрим. Подымайтесь и поворачивайтесь ко мне спиной. Ла Брава медленно поднялся, разводя руки в стороны, сделал полуоборот; Ноблес вплотную приблизился к нему, пробежался пальцами по его плечам, сомкнул их на шее и сдавил. Ла Брава попытался наклониться вперед, чтобы вырваться, однако Ноблес одной рукой схватил его за волосы, а другой толкнул сзади в шею, с силой вонзив в него костяшки кулака. – Шпионить за мной взялся? – сказал Ноблес, снова толкая его кулаком в шею. |
