– У вас осталось примерно две минуты, чтобы убраться подобру‑поздорову, не то окажетесь по уши в дерьме.

– Вот как, киска? – пробурчал Ноблес и попытался схватить ее за руку. Стройная девушка быстро убрала руку, но не отступила, вызывающе глядя ему в лицо.

– Полегче, а?! – окликнул его Ла Брава, стараясь, чтобы его голос прозвучал спокойно, как стороннего наблюдателя, но уже понимая, что впутался в историю.

Ноблес, стоящий возле пьяницы и оцепенелого, обернулся к Ла Браве и занес кулак, для пущей убедительности выставив из него указательный палец. Клок белобрысых волос прилип к его глазу.

– Я тебя по стенке размажу, будешь мне тут яйца крутить, сукин сын недоношенный!

Пьяный урод. По глазам видно – урод, привыкший, чтобы люди прогибались, ставили ему выпивку, лишь бы он заткнулся. Вон как форма на плечах трещит, а ручищи‑то, Господи Иисусе, – такими ручищами только сваи забивать. Ла Брава оглянулся по сторонам, чем бы ему вмазать. Ничего подходящего, да еще фотоаппарат болтается на шее.

Стройная девушка снова взялась за телефон. Ноблес протянул руку и, едва она начала набирать номер, вырвал трубку из ее рук, грубо встряхнув ее. Девушка вскрикнула. Ноблес занес телефон над головой, то ли собираясь ее ударить, то ли просто забавляясь – Ла Брава не мог понять.

Он шагнул вперед, окликнув здоровяка, а когда тот обернулся, щелкнул вспышкой, ослепив Ноблеса пламенем сотен тысяч свечей, остановив его на мгновение, – этого оказалось достаточно, чтобы с размаху всадить плечо ему в подреберье и отшвырнуть скандалиста на металлические стулья, где сидели пьяница и оцепенелый. Ла Брава опрокинул Ноблеса на спину, хорошенько стукнул головой о стену и сел сверху ему на ноги. Затем вытащил вороненый револьвер, торчавший за поясом его джинсов– знакомый на ощупь «смит‑и‑вессон». Одной рукой за волосы приподнял его голову, сунув дуло в раскрытый рот. Задыхающийся Ноблес попытался высвободиться.

– Пососи, – посоветовал ему Ла Брава, – успокаивает.

Ноблеса отвели в комнату. Он все потирал затылок, растерянно оглядываясь. Когда они уже захлопывали дверь, он спросил:

– Да кто ты такой, на хрен?

– Задница с фотоаппаратом, – ответил ему Ла Брава и запер дверь.

Револьвер они спрятали в стол. Ла Брава сказал стройной девушке, что, скорее всего, Ноблес не опомнится до приезда полиции и не будет буянить, однако, если надо, он останется и подождет. Девушка ответила, что буянов она повидала немало – посмотрите, что это за место, господи боже мой! Она благодарна Ла Браве, но пусть он лучше уедет прямо сейчас, а то застрянет на всю ночь, пока полицейские будут разбираться. Кто их знает, может, они с этим типом корешки. Она нисколько не удивится, если они тут же выпустят забияку и посмеются вместе с ним. Эти копы – забавные ребята, особенно некоторые из них. Она все время болтала, сказывалось нервное напряжение– но как она справилась с ситуацией! Считается начальницей, но отрабатывает смену наравне со всеми. Звали стройную девушку Джил Уилкинсон.

Он спросил ее, где, по ее мнению, работает Ноблес. Она ответила: скорее всего, служит в частной охранной фирме, судя по его манере держаться.

Она оказалась права: прежде чем сесть в «мерседес», Ла Брава обследовал темно‑синий «плимутседан», припаркованный у заднего входа. На дверце красовалась золотая звезда и надпись: «Охранная служба „Стар секьюрити“, округ Палм‑бич, Флорида».

Ла Брава подъехал к главному входу и встретил там Пэм и Мориса, выводивших на улицу Джини Брин. Даже с опущенной головой бывшая актриса, бледная, как воротник ее платья, возвышалась над Морисом. Морис поддерживал женщину, обхватив ее рукой за талию.