Только однажды Ноблес зашел посмотреть на его пляски, в заведении на обочине шоссе Майами Интернешнл. Он и сам возбудился, когда все эти леди начали жадно тянуться к паху Кундо, к его набедренной повязке, а тот крутился, извиваясь перед ними под эту странную музыку, сверкая белыми зубами, причмокивая, присюсюкивая. Господи Иисусе! С него хватило одного раза. Ноблес решил, что для таких вот безумных плясок кубинцу требуется больше наглости, нежели для ночного грабежа.

Они наладили дело. Ноблес заходил в магазин и доставал ключ, Кундо Рей заводил им машину, и Ноблес вешал ключ на место, чтобы потом вместе с остальными полицейскими озадаченно почесывать затылок, скосив взгляд, пинать ногой гравий на стоянке и всем своим видом выражать недоумение, как же это новенькая машинка исчезла из магазина. Несколько минут работы в потемках приносили ему штуку ежемесячно.

– Эта змея, которую я видел, она примерно вот такой длины, – продолжал Кундо Рей, широко расставив руки и переводя взгляд с левой ладони на правую. – Сколько это получается? И двух метров не будет. Она лежала на песочке и заглатывала летучую мышь три часа подряд, пока не остался только кончик крылышка, торчащий у нее изо рта. Она никуда не торопилась… змеи никогда не торопятся.

– Ну? – поторопил его Ноблес.

– У змеи что есть? Терпение. К чему ей спешить? Вот и насчет этой леди– ты считаешь, что набрел на золотую жилу? Прекрасно, остынь, пусть все идет само собой.

– Знаешь, что я делал, когда мне дарили подарок? – сказал ему Ноблес. – Я хотел скорее узнать, что там в коробке, я хватал ее и тряс изо всех сил. Я делал так, когда был маленьким. Будешь испытывать мое терпение, партнер, я и тебя потрясу.

Кундо Рей отпил глоток кофе – скверный кофе, вода водой, – наблюдая, как Ноблес вытирает широкие толстые ладони о туго накрахмаленную золотистую салфетку, посасывая больной зуб. Трущобный монстр. Шея такая красная, что водители могут принять ее за сигнал светофора. Кундо Рей всего несколько лет тому назад сошел на берег в округе Дейд – приплыл из Мариэля после отсидки в тюрьме «Камбинадо дель Эсте». Ему пришлось попотеть, чтобы освоить английский, он просил девочек поправлять его речь, а те не хотели – говорили, он так мило болтает. Ричард Ноблес вылез из Диких зарослей всего в нескольких часах езды отсюда, и все же Кундо Рей с уверенностью называл себя американцем, настоящим городским щеголем, а Ноблеса считал чужаком, который небось так и не научился мыть ноги. Здоровенный, светловолосый, вечно готовый все крушить, уверенный в своих силах– глаз не оторвать. Чудище болотное, вырвавшееся на волю.

– Ты мне угрожаешь? – весело переспросил Кундо Рей. Да, ему нравилось наблюдать за Ноблесом, порой даже поддразнивать его, главное– не заходить чересчур далеко. – Не стоит, право.

– Я пошутил, – сказал Ноблес– Ты же мой маленький помощник, верно?

Пусть себе тешится.

– Если твоя идея так хороша, почему бы не дождаться, когда она вернется домой? – предложил он.

– Потому что я хочу сделать это сейчас, хочу сбросить эту чертову униформу, напялить что‑нибудь модное, спортивное. В смысле – навсегда, а не только в выходные. Этот вечно пьяный засранец на которого я работаю, в любой момент может разориться, совершенно не умеет вести дела. Нанял молокососов, только вчера из колледжа, у них мозгов не больше, чем у кактуса. Я вкалываю день и ночь точно ломовая лошадь, этому придурку на выпивку.

Кундо Рей покосился на своего напарника, подергал золотую серьгу:

– Не пойму, к чему ты клонишь.

– К тому, что хочу покончить с этим прямо сейчас, ясно тебе? Прочисти уши и заодно сними свок девчачью побрякушку, с тобой стыдно на люди показаться.