– Еще? Можешь доедать, с меня хватит.

– Не собираюсь портить себе аппетит. Сегодня мы ужинаем дома, жареные стейки с луком, как на железной дороге. Дайте‑ка глотнуть– что там у вас?

– Старый добрый скотч, – отозвалась она, протягивая ему стакан.

– Сколько вы выпили?

Она подмигнула Ла Браве:

– Шесть? А? Или семь?

– Три часа дня! – возмутился Морис.

– Две порции, Мори. Не доводи себя до инфаркта. – Это было сказано ее обычным спокойным тоном. Морис покинул их, и она заметила вслед ему: – Как тебе его шорты? Им как минимум лет двадцать. Он, пожалуй, самый эксцентричный человек среди моих знакомых, а я повидала всяких, можешь мне поверить.

– Да, он особенный, – согласился Ла Брава.

Фрэнни шла вниз по берегу, теперь она была одна. По тротуару в кресле на колесиках ехал Пако Боза, пристроив на коленях смахивавшую на аккордеон магнитолу.

– Согласитесь, Джо, если у человека столько денег, сколько у Мори, а он живет в «Делла Роббиа», это иначе, как чудачеством, не назовешь.

– Он говорил, что прежде у него водились деньги, но осталось вроде бы не так много.

– О! – сказала она и примолкла.

– Во всяком случае, я понял так. Нажил и прожил. – Магнитола Пако взвыла громче, заглушая вокруг все звуки. – Пару дней назад он как раз говорил мне, что не может себе простить, что поторопился продать вторую гостиницу, «Андреа», сделал это раньше, чем выросли цены.

– Он доверяет вам? – уточнила она.

– Я бы так не сказал.

– Но вы достаточно близки. Он хорошо к вам относится, не так ли?

– Да, мы с ним сошлись. Все время спорим, но делу это не мешает.

– Джо, он прирожденный актер. Изображает из себя замшелого, но симпатичного букмекера в отставке, болтается в «Вулфи», «Пиккиоло» и в прочих ностальгических местах…

– Все дело в его возрасте: Морис живет прошлым.

– Он– хитрая лиса, Джо. Не попадайтесь на его уловки.

Ла Брава готов был переспросить: стоп, о чем мы, собственно, толкуем, но Пако Боза уже наехал на них со своей магнитолой, включил ее на полную мощность, повесив ее на ремне через плечо, чтобы звук проходил через руки, вращавшие в такт напеву серебристые колеса каталки, – вот уж кто не суетится, не беспокоится ни о чем.

– Привет, фотограф. Когда будут готовы наши фотки?

Через несколько дней, посулил ему Ла Брава. Скоро. Заглядывай, когда будет время.

Пако Боза поехал дальше, унося за собой вдоль по улице шлейф громкой музыки. Что‑то екнуло у Ла Бравы в груди: вот он сидит на веранде отеля «Кардозо» в солнечных очках, в обществе кинозвезды, прислушиваясь к удаляющимся звукам блюза и потягивая скотч.

– Бедняга. Такой молодой, – вздохнула Джин, но Ла Брава пояснил, что Пако вовсе не инвалид: он украл каталку в «Истерн Эрлайнз», велел своей подружке выкатить его в кресле из аэропорта Майами, потому что ему лень было идти, и вообще он решил, что это будет клево, придаст ему индивидуальность.

– Чем же он занимается? – поинтересовалась актриса, и Ла Брава сообщил ей о ежедневной дозе кокаина стоимостью двести долларов.

– Вы являетесь частью этого мира, вы чувствуете его, – сказала она. – Мне нравится смотреть, как вы наблюдаете за всем, вы же ничего не упускаете, верно?

Он не мог вымолвить ни слова.