|
Там ведь не ножом резали, нет – по живому рвали. – Ну и? – А скажите, товарищ Шептало, с чего контора вообще на этот случай внимание обра-тила? И не через неделю, не через месяц, а вот так оперативно? – А есть разница? – Возникает, знаете ли, подозрение, что вы не до конца со мной откровенны. А это не-хорошо. – Не говори ерунды, – нахмурился куратор. – У нас, возможно, какая-то потусторонняя тварь в реке завелась, а ты демагогию разводить начинаешь! – Не давите на меня, Владимир Николаевич. Не стоит. Оно ничем хорошим ни для ко-го обычно не заканчивается. – А не много на себя берете, Александр Сергеевич? Я хотел было напомнить о судьбе его столь же самоуверенного тезки, но вовремя при-кусил язык и только буркнул: – В какое именно время пропал потерпевший? – Позавчера утром его видели последний раз. И пропал он не один. С ним двое приятелей было. Остальные до сих пор не найдены. – Час от часу не легче, – вздохнул я. – Это, конечно, кое-что объясняет, но концы с концами все же не сходятся. – В смысле? – удивился куратор. – У каждой твари есть свой «модус операнди», от которого она никогда не отходит. Это человек, сука, личность творческая, а хищникам лишь бы брюхо набить. На заболочен-ном участке можно было бы грешить на вурдалака или кикимору, но здесь-то самое течение. К тому же нападение, судя по всему, произошло на берегу, а следов волочения нет. Кишки только на пару метров тянутся и все. – И о чем это, по-твоему, говорит? – Большинство тварей старается задавить жертву по-тихому и сразу уволочь в логово, пока конкуренты не набежали. Ну или самые вкусные куски на месте сожрать. – Алена Ев-геньевна при этих словах явственно побледнела. – А тут удар по голове, рука перекушена. С потрохами вообще не пойми что сотворили. Обычно некая узкая специализация сразу проглядывается, а здесь будто развлекался кто. – Так есть какие-нибудь предположения, кто это мог быть, или нет? – Предположения есть, – вздохнул я, – но все они вызывают больше вопросов, чем да-ют ответов. Потому как имеется один нюанс… – Какой еще нюанс? – Ни один обитатель Приграничья не может прожить без магической энергии сколь бы то ни было продолжительное время. Без нее даже обычные колдуны с катушек съезжают, что уж тогда об исчадиях Стужи говорить? Попади эти твари в обычный мир, их бы не по-иск еды интересовал, а как ласты не склеить. – Исключения возможны? – Если только где-то поблизости «окно» открыто и оттуда подпитка идет, – произнес я, задумчиво разглядывая противоположный берег. – Ладно, осмотрюсь на месте, может, что и прояснится. Да! Вы с какой целью на эту сторону приехали? Туда ведь тоже дорога есть. – Дело в том, – вступила в разговор Алена Евгеньевна, – что наши приборы улавлива-ют непонятную энергетическую аномалию исключительно с этого берега. А там все работа-ет в штатном режиме. Мне это показалось важным… – Ох уж эти ваши приборы, – покачал я головой и направился к реке. По невысокой траве спустился к воде, присел на корточки, прислушался. Тихо; тянет свежестью. Вода течет совершенно бесшумно, и даже обычного для ранне-го утра птичьего гомона не слышно. Странное ощущение, будто к самому краю какого-то другого мира подступил. Но нет ведь открытого «окна» поблизости! Точно – нет! У меня на такие вещи нюх почище, чем у ищейки на наркоту. Я потрогал воду и поежился, когда холод обжег кисть куда сильней, чем того стоило ожидать от летнего утра. Ломота осторожно растеклась по запястью, после медленно, будто дожидаясь разрешения, толкнулась вверх, но сразу отступила – словно ничего и не было. |
