– Майкайла ведь не знает, что ее должны убить? – уточнила Харамис.

– Красный Глаз попытался ей объяснить, да и я тоже очень долго ей это втолковывал, – уныло проговорил Файолон, – но она просто не желает нам верить. Утверждает, что ее уже избирали Младшей Дочерью Богини дна года назад, и «благодарю за заботу, но я отлично все это пережила». Кроме того, она все твердит, что обязалась служить в их храме не только в этом году, но и еще на протяжении трех лет – по месяцу в год. Так с какой, мол, стати они тогда будут убивать ее раньше времени? Майкайла просто не понимает, что настал юбилейный год и праздник теперь будет совсем другим. Ее живьем уложат на алтарь и вырежут сердце, чтобы еще теплым преподнести Богине, благодаря чему та будет жить два следующих столетия.

– Так вот, значит, что они собираются проделать. Ее положат на алтарь и вырежут сердце?

– Да, – подтвердил Файолон, – предназначенным для подобного ритуала черным обсидиановым ножом. А тело Майкайлы предадут реке, которая считается кровью Богини. Я внимательно следил за собранием жрецов, на котором они как раз обсуждали ритуал – избрали непосредственных исполнителей и предусмотрели прочие летали. После этого я стал разбираться в ритуале очень хорошо и тогда попросил зеркало показать ту комнату и Святилище, где совершаются жертвоприношения. Жертвенный алтарь у них стоит как раз над тем местом, где река вытекает из пещеры в скале западной стороны храма.

– А из чего сделан этот алтарь?

– Высечен в скале, как и все Святилище… Ах да, теперь я понимаю, о чем вы говорите. Не может быть сомнения, что и алтарь, и все Святилище составляют единое целое с самой землей. Они не сооружены искусственно, например, из дерева или принесенного со стороны камня. Не только алтарь, но и стены и пол комнаты представляют собою поверхность самой горы Джилрис. Если вы сможете воспользоваться силой земли на лаборнокской стороне горного хребта, то и Святилище, и алтарь, и все прочее тоже используете по своему усмотрению.

– Как это? – спросил Узун.

– Покровитель страны приобретает силу оттого, что соприкасается с самой землей, – объяснил Файолон.

«Да, он действительно отлично все это понимает, – призналась себе Харамис, – так что, возможно, Узун и прав. И все‑таки мне по‑прежнему кажется это неправильным – чтобы у страны был покровитель мужского пола».

– Вообще‑то, – продолжал юноша. – Великий Волшебник способен использовать землю любой страны – в какой‑то степени. Я это обнаружил, когда помогал Майкайле исправлять последствия произошедших в Рувенде бедствий… – Он искоса посмотрел на Харамис. – Конечно, мне следовало бы попросить вашего разрешения, но дело в том, что в тот момент вы были так больны… – Файолон не закончил фразу и остановился.

– Главное – что сама страна была очень больна, – возразила Харамис. – А кто уж там ее вылечит – это не столь важно.

«Следовало бы мне осознать это еще много лет назад», – подумала она.

– Теперь вернемся к нашему нынешнему плану, – продолжала волшебница. – Завтра к вечеру, Файолон, мы с тобою вместе отправимся туда, где Майкайле надлежит провести в бодрствовании целую ночь. А поскольку у меня, да и у тебя, наверное, тоже, нет никакого желания всю эту ночь предаваться жарким и, вероятно, бесплодным спорам, предлагаю захватить с собой какое‑нибудь средство, которое помогло бы быстро и без лишнего шума привести Майкайлу в бессознательное состояние.

– В подвале есть бутылка с некой жидкостью, – кивнул Файолон, – которая для этого как раз подойдет.