– Покровитель‑мужчина! – Харамис удивленно покачала головой. – А ты в этом уверен?

– Да, вполне. Но если вы сомневаетесь в моей оценке ситуации, можете спросить его самого. – Узун потянулся к шнурку звонка и резко дернул его. Трудно было поверить, что подобный отрывистый и даже какой‑то варварский звук способна извлечь рука знаменитого музыканта.

– Так, значит, Файолон здесь? – спросила Харамис. – А я и не знала, что у нас гости.

– Он здесь находится в качестве моего личного гостя, – сказал Узун. – Я не понимаю, что ты против него имеешь, Харамис, кроме того, что он мужчина, но что касается меня, то я этого парня очень люблю.

Тут на пороге появилась Энья. Узун попросил экономку разыскать Файолона и просить его пожаловать в комнату госпожи Харамис.

– Но, господин Узун, он ведь наверняка опять в пещере; насколько я помню, именно туда он и направлялся…

– Ну что ж, тогда пошли за ним кого‑нибудь из виспи, – прервал ее Узун, – госпожа желает его видеть. Я полагаю, вы не хотите, чтобы она сама отправлялась на поиски в эти пещеры?

– Разумеется, нет, господин Узун. – Энья сделала реверанс и направилась к выходу. – Я сейчас же его вызову.

Но когда приходится посылать за кем‑то в глубокие подземелья под башней, а потом по длинному коридору в ледяные пещеры, да еще дожидаться, пока нужный человек проделает оттуда обратный путь, любое «сейчас же» растягивается довольно надолго. И во время этой паузы Узун изо всех сил старался убедить Харамис, что ей просто нельзя заменить Майкайлу в этом путешествии в храм Мерет. Однако когда пришел Файолон, мнение Харамис на этот счет не изменилось ни на йоту.

– Здравствуйте, госпожа! – церемонно поклонился Файолон и улыбнулся, оборачиваясь к Узуну. – Господин Узун! Чем могу служить вам?

Харамис принялась внимательно рассматривать юношу. Да, он выглядит совсем не так, как все те молодые люди, с которыми она была знакома, когда сама еще пребывала в нежном возрасте. В нем так ясно видно это не зависящее от числа прожитых лет качество – внутренняя духовная зрелость, присущая только могучему волшебнику, настоящему магу. Харамис постаралась припомнить, сколько же теперь этому парню лет. Он ведь ровесник Майкайлы, а это значит… Восемнадцать? Да, похоже, восемнадцать. «Значит, Узун прав, по крайней мере отчасти, – осознала она. – Обыкновенный парень в восемнадцать лет так выглядеть не может».

– Ты можешь оказаться нам очень полезен, если поможешь мне переубедить госпожу, – заговорил Узун. – Ей в голову пришла сумасшедшая идея, что она сможет заменить Майкайлу в этом проклятом жертвоприношении!

Файолон несколько минут внимательно смотрел на Харамис, а затем перевел взгляд на оддлинга, и взгляд этот был полон печали.

– Ты уж меня прости, Узун, – произнес он с большим сожалением в голосе, – но я вынужден подтвердить, что госпожа права. Все это вполне возможно, и боюсь что это и есть самый лучший вариант для страны.

– Для страны! – Узун едва не завопил по весь голос. – Вы, волшебники и покровители, кажется, только об этом и заботитесь – и больше ни о чем!

– Да, – вежливо повторил Файолон, – для страны и ее народа. Так что прости, Узун, я вполне понимаю, что ты не хочешь потерять госпожу. Я тоже этого хочу меньше всего, но вовсе не хочу потерять и Майкайлу.

– Я тоже отнюдь не хочу лишиться Майкайлы! Но ведь это моя вина, что она впуталась в такую историю. Стало быть, именно мне и подобает быть принесенным в жертву вместо нее. Харамис едва способна передвигаться, и уж совершенно точно, что она не сможет воспользоваться заклинанием, дабы изменить внешность так, чтобы они подумали, будто перед ними принцесса.