За ужином родные деликатно ни о чем меня спрашивали и даже старались не смотреть, хотя, подозреваю, покрасневшие опухшие веки дали множество поводов для расспросов. На душе было горько, и то, что я осуществила задуманное, оказалось до крайности плохим утешением.

Но тетя Шанта сказала, что Мануэль Де Ла Серта в любом случае мне не достанется... Так что не о чем жалеть.

Я поела безо всякого аппетита, пару раз подала голос, после чего ушла к себе и улеглась спать.

Следующие несколько дней для меня прошли в сером тумане. Я делала все, что и раньше: разговаривала, ела, читала книги, ездила в гости... Но словно бы наблюдала за всем этим со стороны. Леди Ева вела привычную жизнь. И только Эдвард время от времени с тревогой задавал вопросы о моем самочувствии.

Вот только чувствовала я себя, как назло, отлично. Разве что с ужасом думала, как переживу новость о свадьбе Мануэля и Джейн... Если вообще переживу...

– Ева, – в конце концов не выдержала Эмма на утро пятого дня, – ты не должна быть... такой. Прошу, возьми себя в руки. У меня сердце разрывается... Это ведь не конец... Прошу, ну не мучайся ты так!

Младшая едва не рыдала, глядя на меня.

Я заставила себя улыбнуться. Меньше всего я хотела расстраивать сестру.

– Ну что ты, Эмма, – мягко произнесла я, пытаясь успокоить младшую. – Все в порядке. Все пройдет и забудется. Незачем переживать за меня.

Она тяжело вздохнула и на мгновение закрыла глаза. Я знала, когда она делает так. Когда в шаге от того, чтоб начать кричать. Крайняя степень злости.

– В порядке? Ничего не в порядке. Я это прекрасно понимаю! Да это все понимают! – воскликнула она с раздражением. – Родители! Эдвард! А ты лелеешь свою боль. Так просто нельзя! Стань снова прежней, Ева!

Если бы это было так легко.

– Я постараюсь, Эмма. Мне просто нужно время...

Всего лишь немного времени – и я смогу взять себя в руки, успокоиться, стать собой. В конце концов, я ведь Дарроу. Мы не сдаемся так легко и не ломаемся под ударами судьбы.

После разговора с сестрой я словно проснулась от дурного сна. Сердце так же, как и прежде, ныло, но я уже старалась отмахиваться от этого. Несчастная любовь – это не причина, чтоб хоронить себя заживо. Именно так я всегда говорила. Именно так следовало поступать.

Главное, не следовало слишком часто вспоминать о Мануэле Де Ла Серта. Вот только мне все равно приходилось следить за ним. Да и сам ибериец приезжал к нам в дом, чтобы излить свои восторги по поводу Джейн Уиллоби моему брату. Почему нельзя было все это рассказывать Теодоро, я не понимала...

Младший сын посла у нас почему-то не появлялся. Поговаривали, будто все свое время он проводил у Греев и старался не появляться вместе с братом у Уиллоби. Вероятно, отчасти в этом был виноват Эндрю, который подчас мог быть крайне недружелюбным... А может, имелись и иные причины.

И вот однажды к нам явился Теодоро. Один и невероятно встревоженный. Выглядел он настолько расстроенным и разбитым, что я поневоле испытала жалость, пусть и никогда особо не любила младшего сына иберийского посла.

Первым делом он потребовал у вышедшего к нему Эдварда выпить, чем меня озадачил.

– Что-то случилось? – осторожно спросила я у Де Ла Серта.