Кора отлетала в стороны вместе со щепками, обнажая белизну дерева. Тук, тук, пауза. «Товарищи, помощь пришла!» Вдруг электрик, висящий на столбе, с криком обрушился вниз. К нему вразвалку подошел охранник и что-то буркнул. Тот зло ответил:

– Да сейчас, видишь. – Он приподнял ногу и показал свежий синяк от удара об лестницу. – Больно! Шмерц! Дай передохнуть, отдых, фрай!

Но упрямый надзиратель не отставал, носком ботинка он пихал электрика обратно к лестнице, где висел провод и гирлянда из ламп.

Электрик сплюнул:

– Вот пристал. Ладно, арбайтен.

При попытке подняться наверх он скривился от боли и попросил шутце:

– Слышь, лестницу надо придержать. – Он потряс деревянное сооружение. – Держать, как там тебе это сказать. Хилфе, во!

В ответ на недоуменное лицо солдата электрик ткнул пальцем в согнутую фигуру рядом с поваленным деревом:

– Зови вот этого, подержать. Хилфе! А то не залезу, упаду снова. Бум!

Охраннику пришлось нехотя подчиниться. Он сапогом поднял с земли Канунникова и указал на электрика, замершего у лестницы. Через ресницы Александр видел, что еще два человека, что возились чуть поодаль с монтажом ламп и черными жгутами проводов, застыли, пытаясь понять, что происходит. Сам Сашка тоже пытался сообразить, как незаметно заговорить с человеком на столбе, как подать ему знак.

Он вцепился руками в лестницу, электрик стал медленно взбираться наверх, пробуя на прочность каждую ступеньку. Вот он посмотрел вниз, лейтенант разглядел его напряженное лицо и подмигнул Канунникову, тот подмигнул в ответ. От удовольствия заключенный присвистнул и запел простенький мотивчик, растягивая совсем не те слова, что были в песне:

– Ребята, он наш. Это наши! Пришла помощь!

Охранник рявкнул в ответ:

– Still!

Электрик шутливо поднял одну руку вверх:

– Все-все, никаких песен. Просто товарищ нам расскажет, как отсюда сделать ноги.

Немец, не понимая ни слова, нахмурился и снова гаркнул:

– Still!

Пленные затихли, каждый возился со своим куском электросети. Немец покрутился рядом, вздохнул раз, другой. Электрик снова подмигнул Александру и соединил два провода, так что во все стороны посыпались искры. В ужасе надзиратель отскочил в сторону и уже издалека выкрикнул:

– Idiot! Ich werde schiesen!

– Замыкание! – развел руками пленный. – Изоляцию надо. Тащи изоляцию, ребятки.

Взбешенный охранник только выкрикивал ругательства, когда монтажник снова коснулся проводом другого оголенного конца, чтобы вызвать фонтан искр. Тот повторил просьбу:

– Лещенко, тащи изоляцию.

Худой, изможденный заключенный в робе поднял вверх огромный синий моток, показывая фашисту, что идет по делу. Когда он оказался рядом, Канунников, не поднимая головы, прошептал:

– Вырубайте освещение. Нужна темнота. Я убираю охранника, вы бежите через насыпь налево к ельнику. Оттуда я выведу вас в партизанское укрытие.

Лещенко негромко повторил товарищу, который скручивал у другого столба с бухты черный жгут:

– Сенька, как коротнет, налево в елки дуй.

Лопоухий высокий Сенька, не меняя выражения лица, кивнул. Охранник на своем месте зевнул и скинул тяжелый автомат с плеча. Он явно устал следить за своими подопечными, которые то и дело переговаривались, пользуясь особым положением технических работников. Немец с тоской посмотрел на огромную бухту с проводами, на наваленные бревна, гору инструментов – работы еще много, хватит на всю ночь. Маяться ему от напряжения с этими пленными, пока не закончится ночное дежурство.