Недовольный Сорока в сопровождении Франтишека скрылся на тропинке, которая вела лесом через ледяную речушку к насыпи железной дороги.

После ухода особиста Александр с облегчением вздохнул. Насколько все-таки проще высказывать свои сомнения и мысли, когда рядом никто не норовит найти червоточину в каждом твоем слове. Лейтенант торопливо принялся излагать план, который он успел обдумать, пока инженеры корпели над хитрым устройством:

– Нам надо все предусмотреть. Если немцы пустят дополнительную охрану или со станции прибудет вооруженный патруль, скрываться придется очень быстро. Предлагаю: как только установим горючку, остальные сразу же уходят на болото через ручей, чтобы сбить собак со следа. Хватит двоих. Снять клин, убрать его в тайник и самим переждать облаву в каменном мешке на реке.

Зоя протянула возмущенно:

– Мы же тоже партизаны, тоже готовили операцию!

Старый Баум мягко осадил девушку:

– Зоенька, Сашхен прав. Немцы в салки с нами по лесу играть не будут. Пара выстрелов – и мы превратимся в трупы. Как же старый Якоб будет жить без вас?

От его увещеваний девушка стихла, все остальные тоже замерли, ожидая решения командира отряда. Василич кивнул:

– Согласен. Такой план безопаснее, пойду я. Пока будете снимать клин, я из автомата прикрою.

Он оглядел членов своей лесной гвардии. Бледные, ослабевшие, но с решительными, горящими взглядами, они ждали его приказа к началу операции.

Капитан выдохнул:

– Лейтенант Канунников и я несем клин, впереди дозорным Игорь, остальные несут горючку. Товарищ Баум остается на охране лагеря.

Женщины стали собирать пропитанные керосином жгуты, Игорь, старательно крутя головой, принялся проверять дорогу в сторону речного берега.

Капитан Романчук неожиданно остановился. Кулаки его были сжаты, скулы от напряжения выступили острыми углами под восковой кожей.

– Товарищи, если вдруг немцы… Если что-то случится, помните, главное, что мы вместе. Вместе у нас все получится.

– Так точно, товарищ командир, – задорно откликнулся Никодимов. Он успел уже из веревок соорудить некое подобие лямок для клина, чтобы можно было взвалить его на спину и нести по очереди.

Сеня тем временем решился снова заговорить с Зоей:

– Давайте я вам помогу. – Он попытался забрать себе часть жгутов.

Девушка заботливо отвела его искалеченные руки в сторону:

– Вот еще – помогать. Руки берегите, вернемся, я порошок у Якоба возьму для примочек. Вылечу вас.

Сеня решительно выдернул охапку, вторую вытянул из рук Лизы и взвалил себе на плечи вонючие тюки. Девушка запротестовала:

– Ну куда, ведь изгваздаетесь в керосине, – но, видя, как Сеня без колебаний шагает по тропе, заторопилась следом. – Ну ладно, как возвернемся, я простирну вам одежду. На ручей ночью схожу, выполощу.

Сеня залился краской смущения:

– Да не надо на «вы», вроде не старый я.

Зоя хихикнула в ответ:

– Дак совсем молодчик. Это ж я просто от того, что вы инженер. У нас в деревне ученые – все птицы важные. Вот я к вам, то есть к тебе, с уважением. И вы, то есть ты, мне не выкайте. Я ж простая, советская.

– Хорошо, Зоя. – Бурсак радовался, что у него на плечах тяжелая ноша и можно подумать, что задыхаешься под ее весом, а не от счастья, что наконец-то у него получилось поговорить с этой милой девушкой. – Вы только ночью на ручей не ходите одна. То есть ты. Я с тобой пойду. Вместе веселее и сподручнее.

Позади парочки Лиза, которая несла спички и фитили, с трудом нашла в себе силы, чтобы остановить их невинную болтовню:

– Ребята, тише. Маскировка же.