Вообще-то, я против. Я внезапно обязана делать за нее грязную работу.

— Я думаю, ты должна сказать ей это самостоятельно,  —  и я передаю трубку Гленн.

Пока Гленн разговаривает с Самантой, девушка— продавец появляется в комнате, сияя от восторга, и катя за собой огромную со свадебными платьями. Атмосфера накаляется, поскольку Донна с матерью бросаются на платья и начинают их перебирать и поглаживать так, будто это кондитерские изделия.

С меня хватит. Я ныряю прямо в стойку со свадебными платьями и пробиваюсь на другую сторону.

Свадьба -  как поезд. Если ты в него сел, то не можешь сойти на полном ходу.

Как и в метро.

Поезд метро остановился в темных туннелях где-то между Сорок Второй и Сорок Девятой улицами. Он застрял минут на двадцать, и пассажиры забеспокоились.

И я в том числе. Я дергаю дверь между вагончиками и выхожу на крошечную платформу, перегибаясь через нее в попытке обнаружить причину остановки. Конечно, это бесполезно. Вот так всегда. Я могу разобрать только стены туннеля, пока и они не исчезают в темноте.

Поезд неожиданно кренится, и я чуть не выпадаю с платформы. Я хватаюсь за ручку двери в последний момент, и напоминаю себе, что нужно быть более осторожной. Трудно быть осторожной, когда чувствуешь себя неуязвимой.

Мое сердце стучит как отбойный молоток всякий раз, когда я мечтаю о своем будущем.

Бернард читает мою пьесу.

Как только я покинула Кляйнфельд, сразу же помчалась в телефонную будку и наконец, дозвонилась до него. Он сказал, что у него в разгаре кастинг. Я поняла по его голосу, что он не очень-то ждет моего визита, но продолжала настаивать, и он смягчился. Наверное, он понял по моему голосу, что я нахожусь в настроении, в котором меня ничто не остановит.

Даже метро.

Поезд проскрипел прямо к платформе на станции Сорок Девятой улицы.

Я прохожу через вагоны, пока не оказываюсь в головной части поезда, и снова совершаю опасный поступок —  спрыгиваю с поезда прямо на бетон. Я поднимаюсь к эскалатору, проталкиваясь через Блумингдейлс, а затем несусь в Саттон Плейс, бешено потея в своей белой виниловой штуке.

Я ловлю Бернарда возле его дома, а он ловит такси. Я вырастаю у него из— за спины.

— Ты опоздал, —  говорит он, звеня ключами,  — А сейчас опаздываю я.

— Я поеду с тобой в театр. Тогда ты сможешь рассказать, понравилась ли тебе моя пьеса.

— Сейчас не лучший момент, Кэрри. Мой ум не сфокусирован, —  он весь в своих делах. Я ненавижу, когда он такой.

— Я ждала весь день, —  умоляю я.  — Я схожу с ума. Ты должен мне сказать, что думаешь.

Сама не знаю, почему я такая навязчивая. Наверное, потому что я только что из Кляйнфельда. Наверное, потому что Саманта не появилась. А, может, потому что я никогда бы не захотела выйти замуж за такого как Чарли, и обзавестись такой свекровью, как Гленн. Это означает, что я должна успеть в чем-то другом.

Бернард морщится.

— О Боже! Тебе не понравилось, —  я чувствую, как мои колени подгибаются.

— Расслабься, малыш, —  говорит он, усаживая меня в такси.

Я взлетаю на сиденье рядом с ним, как птица в небеса. Бьюсь об заклад, что на его лице читается жалость ко мне. Но это выражение быстро меняется, значит, наверное, мне показалось.

Он улыбается и гладит мою ногу.

 — Пьеса хорошая, Кэрри. Действительно.

— Хорошая? Или действительно хорошая?

Он ерзает на сиденье.

 — Действительно хорошая.

— Честно? Ты так считаешь? Или просто прикалываешься надо мной?

— Я сказал, действительно хорошая, правда?

— Скажи это еще раз. Пожалуйста!

— Пьеса действительно хорошая, —  он улыбается.