«Может, я их в машине забыл?» – подумал он о пресловутых ключах и немного успокоился.

На стоянке они простились с Напрасниковым. Телохранители Адена сели в «девятку», за исключением одного, занявшего место рядом с водителем «Хонды». Аден пропустил Богдановича вперед – тому предстояло выйти раньше, на Парковой.

– Что ты кислый такой, Леонтий? – спросил заместитель председателя партии, когда машина выехала на площадь Ганецкого. – Дома нелады?

Богданович через силу улыбнулся:

– С чего ты взял?

– Если возникли проблемы – не молчи, мы их сейчас решим, и будешь спать спокойно.

– Да какие проблемы, Коля? Жизнь прекрасна и удивительна!

В последнее время он все чаще прикладывался к бутылке, приходилось выпивать то с тем, то с этим, выезжать на банкеты, принимать у себя налоговых инспекторов, торговое начальство, чиновников Минфина. В целом все складывалось благополучно, но нервы начинали пошаливать. Он понимал, что своими успехами в бизнесе и скорым продвижением по партийной лестнице обязан не столько способностям, сколько могущественным людям, поставившим на него, как на беговую лошадку. Шесть лет тому назад не без участия прокурора Шорникова и минюстовского чиновника Донца его освободили из мест не столь отдаленных, где он отбывал срок за изнасилование. О судимости знали несколько человек, ни в каких бумагах она не фигурировала, но факт этот мог всплыть в любой момент – стоило показать зубы или не подчиниться. Партийная касса, за которую отвечал Богданович, была ему обузой, тем более что положение дел у него на работе не выдержало бы сколько‑нибудь серьезной проверки. Деньги давили на Богдановича тяжким грузом, сковывали его по рукам и ногам, он чувствовал себя держателем воровского общака. Куда уместнее было возложить обязанности казначея на президента «Альтаира» Ленюка или банкира Либермана!

– АРК перечислил взносы? – поинтересовался Аден как бы невзначай.

– Нет. Но я звонил, обещали на этой неделе, – ответил Богданович.

Архангельский региональный комитет тянул с перечислением уже два месяца, что было вопиющим нарушением устава: взносы должны были собираться точно в срок, это было непременным условием партийной дисциплины. Задержка даже на неделю означала отсутствие порядка и власти.

– Возможно, тебе снова придется поехать туда, – сказал Аден. – Если наши данные подтвердятся, назначим перевыборную конференцию.

– Что за данные?

– Похоже, архангелогородцы намерены выйти из‑под контроля. В марте они выслали делегацию в Кемерово и Мурманск, обсуждали устав. Их там порядка тридцати тысяч.

– Решили отделиться для борьбы с местной администрацией?

– Не смешно! – нахмурился Аден. – Плохо, Леонтий. За ними пойдут остальные, сегодня тридцать, завтра – триста. Если возникнет раскол, мы потеряем голоса накануне выборов. После наших громких заявлений о власти и порядке нас поднимут на смех, просочись такая информация.

Они выехали на Черкизовскую. «Девятка» с телохранителями следовала на дистанции двадцать метров, не позволяя вклиниться никому постороннему. Аден с семьей жил за городом, в фешенебельном коттедже. Он мог себе позволить и большее: его компания «Раунд» набирала силу, подчиняя себе все больше коммерческих охранных структур. Все понимали: пока Костромской заседает в Думе – верховодит он, но как только «Власть и порядок» получит необходимое число голосов, именно Аден заменит его на посту лидера.