Но с Кореневым, похоже, обстояло по‑другому. И в чем его благоверная была права, так это в том, что его подставили.

– Если я правильно понял, ему обещали погасить ссуду в банке и не погасили?

– Я не знаю. Меня уже не было. Знаю только, что он вынужден был скрыться и просил его не искать.

– Когда?

– Осенью.

– Но осенью вас не было?

– Он передал…

– Через кого? Через Ариничева?

– Нет. Через Юдина Сергея Митрофановича. Когда я вернулась в январе, мы с ним виделись. Он и рассказал, что Юра срочно куда‑то уехал и просил не наводить справок о нем.

– А Юдин знает, где он?

– Если и знает, то мне не говорил.

Каменев включил двигатель, выехал на перекресток и повернул на Ярославскую. До самого дома Кореневой они молчали. Остановившись у ее подъезда, он протянул ей конверт с марсельскими фотографиями из стриптиз‑бара:

– Не сорите деньгами, Светлана Алексеевна, – посоветовал, глядя на мостовую. – Не хочу вас пугать, но кто‑нибудь из устроителей вашего дамского счастья еще может объявиться. На этот случай у вас есть моя визитная карточка. Дай вам Бог успеть мне дозвониться!

Она ушла. Каменев понимал, зачем она вкладывает деньги в квартиру, гараж, машину, обстановку: боится расстаться с наличными, за которыми рано или поздно придут «риэлторы», боится хранить деньги в банке, боится, что кто‑нибудь узнает, чем она занималась во Франции, и вообще боится жить. Поэтому работает учительницей и изображает из себя скромницу.

А по вечерам, наверно, наливается…

Он переключил тумблер радиостанции:

– Валентин! Александров!

– Я слышал, Сан Саныч! – отозвался голос в динамике.

– Все понял?

– Все.

– Тогда действуй, сынок. Если этот банк в «пирамиде» Либермана, то считай, что нам пора объединяться!

Через несколько минут он уже мчался по Ярославскому шоссе. Рацию не выключал, слышал краем уха: «Третий, ну что там?» – «Спит». – «Хорошо, если не удавился». – «Типун тебе!.. Первый! Прошел мимо «БМВ» 501‑37!» – «Я понял тебя, не паникуй. Вас проверяет. У них РК‑140, они не хуже нас слышат. Поменялись!..» – «Есть рокировочка!..»

Каменеву Женька запретил вмешиваться в переговоры без крайней для него необходимости. Да тот и не вмешивался – следил за дорогой: сзади то цеплялись какие‑то подозрительные авто (кроме упомянутого «БМВ», синего «Форда» и красной «девятки», он ничего не знал, «хвостом» мог быть и самосвал), сворачивали или останавливались; а дальше все повторялось – с примыкающих трасс выныривали новые подозрительные, заставляя его нервничать.

До Болшева он домчался за пятьдесят минут.

Свернул к дому Юдина, почти не снижая скорости и не показывая поворота – надеялся ошарашить старика и в случае необходимости «взять его за жабры». Юдин стоял посреди огорода с мотыгой, услыхав скрип тормозов, оглянулся и посмотрел на Старого Опера так, будто хотел сказать: «А, это ты! Давненько тебя не было!» Каменев, подойдя, прочитал в его глазах незлобивую усмешку.

– Здравствуйте, Сергей Митрофанович, – остановился на меже. – Давненько не виделись.

Старик что‑то пробурчал в ответ, положив мотыгу на плечо, побрел к дому.

– Чем обязан? – спросил для порядка, смывая грязь с темных морщинистых рук под умывальником.