– С какого «нового»?!

– С 1997‑го. Он не знакомил меня ни с кем из коллег, правда. Но упоминал фамилию Холмский.

– Вы его когда‑нибудь видели?

– Один раз он подвозил нас на своей машине, Юра представил меня. Молодой…

Каменев тут же разложил на панели фотографии:

– Смотрите, тут его нет?

Она долго всматривалась в лица, затем неуверенно показала пальцем на человека, представленного ему в кафе «Пикник»:

– Вот этот… похож…

Каменев удивился, что выбор пал на него, а не на качка со шрамом, которого Либерман назвал своим приятелем из риэлторской фирмы, доверившим Ариничеву дискету.

– Продолжайте!

– Потом… потом он взял в банке крупную ссуду…

– Сколько?

– Двадцать тысяч, кажется.

– Кажется?

– Он не говорил мне. Рассказал перед отъездом, что его подставили. И назвал этого Холмского. В общем, по его словам, заложить квартиру ему посоветовали они.

– «Протон»?

– Да.

– Где находится фирма? Куда он ездил на работу?

Она наморщила лоб.

– Куда‑то в центр, – сказала она, но, испугавшись, что он опять станет ругать ее за неточность, добавила: – На Волхонку, по‑моему.

– Что было потом? Как именно его подставили?

– Они оформили квартиру на какого‑то Киреева. Не помню имени‑отчества, да он и не называл. То есть оформили не квартиру, а документы: паспорт, ордер. Говорили, что если он ее продаст, то получит сто тысяч. Вместе с теми, что он получил в качестве ссуды, хватит на покупку квартиры в другом районе и еще останутся деньги на всю жизнь.

– Он что, идиот? Он не понимал, что за это ему светит бесплатная квартира на Колыме, а деньги востребует банк?!

– Понимал. Он составлял компьютерные программы в вычислительном центре, хорошо знал все связи «Протона», весь рынок московской недвижимости. Эта контора была как‑то связана с банком, то есть вроде бы одна организация, Юра говорил: «пирамида»…

– Как назывался банк?

– Не знаю. Этого не знаю, – клятвенно заверила она.

– А потом?

– Все так и получилось поначалу. Квартиру продали каким‑то грузинам…

– Вы жили вместе с ним? Это была и ваша квартира?

– Нет. Мы же развелись, я жила у родителей, а потом уехала.

– Короче, вы были соучастницей во всей этой квартирной махинации, так?

Она закрыла глаза и помотала головой:

– Наверно… не знаю… Он говорил мне, что я должна сделать, я делала. Я многого не знала, правда!

– Вы столько раз произнесли слово «правда», что я перестаю вам верить. Вы завели счет, положили на него вначале двадцать тысяч, а потом еще… сколько?

– Девяносто.

– И уехали в Марсель?

– Да.

– Кто вам помогал заключить сделку с «Хелпом»?

– Юра через своих каких‑то знакомых. Мне обещали работу переводчицы, только не сразу. Вначале я должна была работать официанткой в ресторане. Но там забрали документы и…

– Можете не продолжать! О том, что было дальше, пишут в газетах.

Как осуществляются подобные махинации с ссудами в ипотеках, Каменев тоже знал. Фирма брала ссуду под залог какой‑то бросовой, давно списанной недвижимости – например, коровника или заводика, на котором ничего не производилось с тех пор, как он был оставлен военным ведомством; брала тысяч сто при себестоимости объекта не более десяти‑пятнадцати.