– Третий, я Первый, транспорт в зоне видимости?

– Я Третий, стоит «Волга», пустая, подъехал микроавтобус «РАФ» закрытый… «Девятка» не появлялась.

– Второй, что он там делает?

– Ходит, курит. Пружины скрипят.

– Первый, я Третий! Задернул шторы. Из «РАФа» вышел человек, идет в подъезд!

– Третий, отъезжай! Второй, смени его!.. У тебя входная дверь прослушивается?

– А как же!..

Человек из «РАФа» вскоре вернулся, тревога оказалась ложной. Игорь сменил Алика, Женька передал Алику бронежилет, часа через четыре стемнело, и стало ясно, что Объект никуда выходить не собирается. Столетник оставил троих наблюдателей, а сам вместе с Решетниковым вернулся в агентство.

Рации оставались включенными, но на связь болше никто не выходил.

Марселен позвонил с утра, и Валерия, выслушав его, тут же связалась с Каменевым.

– Он прислал по факсу несколько любопытных снимков, Саныч, – сказала она. – Нужны они тебе сейчас?

– Немедленно! Пусть Викентий привезет в бар ресторана «Саппоро» на проспекте Мира, 12/14. Оставит бармену, это мой человек, Вик его знает.

– Все?

– Нет. Мне может понадобиться другая машина, имейте это в виду.

В одиннадцать сорок пять Светлана Коренева вышла из лицея в сопровождении коллег, постояла на углу решетчатой ограды и, простившись со всеми, зашагала к дому. Белая «Нива» Каменева остановилась прямо на переходе.

– Какие люди – и без охраны! – весело сказал Старый Опер, распахнув дверцу. – Садитесь, Светлана Алексеевна, для вас бесплатно!

Она улыбнулась, узнав недавнего своего гостя, предложение приняла.

– Только не говорите, что вы встретили меня случайно, – игриво погрозила пальчиком, когда Каменев покатил по улице Касаткина в направлении ее дома.

– Нет, конечно, – заверил Старый Опер. – «Ничто так не противоречит рассудку и порядку, как случайность».

– Ого! Уже второй афоризм на вашем счету. Зарабатываете очки? – засмеялась Коренева.

– Вообще‑то это Цицерон сказал. Когда я его допрашивал на Петровке. Шучу, но шучу в последний раз. – Он посмотрел в зеркало, почувствовал в ее взгляде настороженность. – А что это вы пешком да пешком, Светлана Алексеевна? Отчего не ездите в своем «Пежо» за восемнадцать тысяч долларов?

Она покраснела, достала из сумки с тетрадями пачку «Мор».

– У вас курить можно? – спросила и, получив утвердительный ответ («И даже пить», – сказал Каменев), нехотя произнесла: – Стесняюсь коллег, которым уже два месяца не платят зарплату.

Каменев притормозил, выключил двигатель и повернулся к ней всем корпусом:

– Так вы не вспомнили, через какую фирму ваш муж продал квартиру на Неглинной?

Она несколько раз нервно затянулась, уже почувствовав, что попалась и отвечать все равно придется, но не могла сориентироваться в степени осведомленности сыщика.

– Не знаю, – попыталась затянуть время, – в то время он уже не был моим мужем.

– И вы не поддерживали с ним никаких контактов?

– Конечно, нет.

– Значит, ссуду, полученную в ипотечном банке, а затем от продажи квартиры по подложным документам, он положил на ваш счет без вашего ведома?

Она уронила пепел на резиновый коврик, не попадя в пепельницу; в глазах у нее помутилось, и лицо приняло растерянное, а затем, тут же, злое выражение:

– Какие еще деньги?! Что вы тут мелете?! Выпустите меня отсюда немедленно!

– Те самые деньги, на часть которых вы купили квартиру номер тридцать пять в седьмом доме по улице Бориса Галушкина, а на другую часть – обстановку, включая шикарный холодильник‑бар с заморскими напитками; третья часть превратилась в маленький двухдверный «Пежо», вполне скромный, не бросающийся в глаза.